Кулачная наука

Кулачная наука моего прадеда

Мой прадед, Третьяков Борис Яковлевич, 1886г.р., умер в 1983г. Родился и жил до 1979г. в селе Никишино Углегорского р-на Донецкой области (до 1920-х гг. это была станица Ольховатские Дворики Иловайского уезда Миусского округа Всевеликого Войска Донского). Станица делилась на нижнюю и верхнюю часть - в нижней жили "казаки", они были староверы поповского толка, крестились 2-мя перстами, была своя церковь. В верхней жили пришлые, "хохлы" как их называли - там были не только украинцы, но и русские; а "хохлы" потому, что крестились 3-мя перстами ("по-хохляцки", "щепотью" - "Хохол скупой - даже щепотью крестится, а волю б дали, то и кулаком бы крестился" - поговорка такая была в станице). В семье их было 7 детей, умерли пятеро. Дед (я его так называл) рос драчуном и забиякой. Полдетства провел на пасеке у своего деда, в "балке" - это довольно большой лес был километрах в 5-ти. Рассказывал, что у его деда было ружье еще кремневое - нужно было зарядить, забить пыж, поджечь фитиль. Стреляли с "россохи" - с треноги, с подставки. Охотились на "красных коз" - т.е на косуль, они рыжеватого цвета. Жаловался на диких кошек, которые "шкодили" и своими "шкодами" доставляли ему на пасеке неприятности. Кошек из-за этого дед не любил всю жизнь - до своих последних дней носил рогатку с собой и очень метко стрелял по "кошакам". Рогатки, кстати, он меня научил делать - там целая наука была: какую бинт-резину взять, сколько отмерить, какой размер рогули и т.д. Учил стрелять - навскидку, накатом и др. - даже научил уникальному способу быстро стрелять один за одним "окатышами", почти как дуплетом. В станицу же мой прадед бегал к девкам и чтобы подраться.

Семья была бедная, почти "батраки", лишь после революции стали "середняками" и в колхоз пошли одни из первых, хотя активистами не были. Прадед, хотя и относился к казакам, в войско не был призван из-за того, что в 14 лет пошел подзаработать на шахту, попал под обвал и был травмирован (как сейчас помню - он череп свой подставит потрогать, а он и не круглый даже: то там вмятина, то там). В Миусском округе (ныне это восточная половина Донецкой области и вся Луганская область Украины) работа на шахте была единственным реальным заработком в то время. Дед работал на шахте помещика графа Иловайского - по-моему, донского казачьего полковника (может, и генерала), которому принадлежало чуть не треть всех земель и шахт в Миусском округе. Это только у Шолохова казаки всю жисть на конях гарцевали - и то только на коренном Дону. А в округах, приписанных к Войску, нищебродие еще то царило - хоть и казаками многие назывались. Так всю жизнь прадед и был шахтером - и еще 3 раза под обвалы попадал, но Бог миловал.

В Гражданскую прадед повоевал однако - в красных партизанах. Рассказывал про китайцев (!), как они воюют. Я еще уточнил, правда ли это были китайцы, а не, скажем, казахи или киргизы. Дед утверждал однозначно, что китайцы, потому что воевали за красных. Чем они его поразили, так это своим способом воевать - конную атаку отбивали так: рассыпались цепью, садились по-турецки, высыпали перед собой кучу патронов и спокойненько так сидели и стреляли перед собой по конникам. Ходили с волосами, заплетенными в косы на голове, все свободное время играли в кости. Затем через месяц их куда-то забрали и больше они их не видели. В Великую Отечественую прадед опять партизанил, сперва в "балке" той самой, затем ушел с отрядом в Ворошиловградскую (ныне Луганскую) область, в леса к Северскому Донцу. В РККА его из-за травмы головы опять-таки не взяли.

В своем селе Никишино (как переименовали в 20-х станицу) ночью вилами заколол у стога немца-полицая. В селе тогда стояли итальянцы и несколько немцев. Итальянцы поразили его тем, что на пилотках у них были перья. А немцы - что вели себя, как свиньи, за столом. Хотя они не зверствовали, а в 43-м они вообще ночью очень тихо и незаметно смылись при отступлении немецкой армии.

По рассказам бабушки (т.е. дочери моего прадеда) прадед был большой драчун, ходил биться один против пятерых. И хотя часто тоже получал, за бесшабашность его побаивались сильно. В стенках ("лавах") всегда был в числе заводил - "головой стоял". Хотя комплекции, в общем-то, был - худощавый, жилистый, среднего роста.

Однажды я пришел с подбитым глазом (был на каникулах у бабушки), прадед, который до самого последнего дня ходил сам (хоть и с палкой, а также купался и вообще ухаживал за собой самостоятельно и злился на помощь со стороны) подозвал, выспросил всё, и сказал: "Пойдем, онучек, я тебя драться подучу - только шоб Нюрка не видела!" Нюрка, т.е. Анна - это моя бабушка. И показал, как драться. Наука, в общем, не хитрая.

Когда на тебя бросается противник, надо ударить его "выступком" (носком, мыском) ноги в "мотню" (пах). А когда он от удара нагнется, схватить за шиворот (вариант: "за патлы", "за космы" - за волосы), ударить коленом в лицом, и дальше протянуть вниз, чтоб лицом "взрыл землю". Или ударить по спине (показал - между лопаток) сложенными вместе руками.

Если толкают, скажем, в левое плечо - крутнуться вокруг оси и хлопнуть в ухо ладонью (или кулаком справа в шею, скулу). Вообще ударить сбоку прадед называл "закутАть" - у него даже на рабфаке в 20-х кличка была "ЗакутАйте двери", т.е. "закройте-двери" (когда кто-то заходил в класс и не закрывал за собой дверь, прадед ругался и кричал ему "ЗакутАй двери!"). Удар сбоку и закрывать дверь назывались одним словом.

От махового удара надо присесть и "тюкнуть" кулаком снизу. Или подхватить за ноги возле щиколоток и дернуть на себя-вверх.

Самое интересное - это его стойка и как в ней он дерется. Левая рука выставлена вперед (когда почти прямая, а когда полусогнута в локте), корпус повернут слегка вправо. Правая рука полусжата в кулак и кулак находится ("играет") возле правого же плеча. Ногами кружишь вокруг противника, корпус слегка и раскачивается, и приседает - как маневрируешь вроде. Левая рука "на разведке" - она и противника на дистанции держит, отталкивает, когда нужно, или, наоборот, хватает и подтягивает к себе для удара, или сбивает ладонью руки противника, чтоб открыть его для своего удара. А правая рука действительно "играет" возле плеча и когда противник открылся, бьет по дуге через верх в "душу", в "пузо" - причем кулак напрягается только в последний момент, а до этого всё делается расслабленно. Прадед говорил, что надо представить, "будто гирькой бьешь" и удар этот называл "казацким". Он хорош для тех, у кого пузо отрощено - т.е. против мужиков зрелых, которые чрево отрастили себе. Удар страшный - забивает дыхалку моментом, внутри все обрывается. С одного удара можно действительно положить человека. Когда противник нагнулся, то если таким "казацким ударом" хлопнуть сверху в затылок - убьешь наверняка и сразу. Но удар этот надо вести. Обычно выглядело это так - чуток покружишьили потанцуешь возле противника, прикрываясь левой, а затем с наскока сбиваешь левой же его руки и открываешь его корпус для удара - вот и лупишь в солнечное сплетение сверху этим ударом. Если же "закладку" какую-нибудь зажать в кулаке - то вообще сразу каюк.

Собственно махаться прадед не любил - один-два удара и всё. Если близко подошел, бил головой ("клевал"). Удар в голову вообще называл "пАмороки забить" - но в лицо бить не любил, т.к. "юшку" (кровь) не очень любил. Считалось, что это уже не драться, а не по-человечески как-то. Ножами по этой же причине и не дрались - да и зачем нож, если чуть не у каждого второго "в хате" (дома) шашка на стене? Вот в "лаве" иной раз расходились так, что выдергивали из забора "дрючки" (палки) и ими и бились. "Дрючком" не столько дрался, сколько "шырял" (колол) перед собой, как штыком.

Показывал еще пощечину ("ляща дать") или как правильно бить подзатыльник ("в тылово"). Для этого надо ладошку сложить чашечкой. "Ляща" бил тоже по траектории сверху-вниз, но сбоку. Подзатыльником меня награждал неоднократно - летишь со всех ног, вылупив глаза и ничего не соображаешь. "Ляща" тоже относил к "казачьим" ударам, а подзатыльник - к "шуточным". К "казачьим" ударам относил и тычок - причем делал его из правосторонней позиции, кулак правой (передней) руки держал горизонтально. Резко напрыгивал на противника, наступая ему правой ногой на его стопу, чтоб он не смог удрать, и прям врезался поверх рук противника своим тычком ему в лицо. Я эту штуку до сих пор иногда использую - многих на нее поймал, удар страшный, травмирующий сразу, разбивающий губы и нос в кровь.

Рассказывал, как по молодости собирались в "ватаги", пели, плясали, ходили хулиганить - то в трубу кошку кинут кому-нибудь, то ворота снимут и поменяют с другими воротами местами и т.п. Танцевали "шамиля" - "Ой, стоял Шамиль на горе и молился Богу, складАл руки на грудЯх, нагонял тревогу" - а затем "асса!", т.е. лезгинка. Или русские плясовые, или казачка, Танец "трепак", кстати, мне показывал - "трепак" от того, что "ногами сучишь, как будто они трепятся". Дрались чаще всего "хохлы" против "казаков", иногда с другими селами и станицами. Причем разница была в названиях - если живут казаки, то станица, а если хохлы - тогда село. Поэтому долго после революции не могли привыкнуть к слову "село" и что их к "хохлам" от донцев перекинули (т.е. упразднили Войско Донское и Миусский округ вошел в состав Украинской республики).

До самой смерти прадед молился утром и вечером, с самого утра и вообще 3 раза в день ел борщ или суп и считал, что поэтому и живет долго. Любил почитать газеты и исторические книги, мы долго могли потом что-нибудь обсуждать и спорить - бабушка смеялась и говорила, что, мол, нашли друг друга старый и малый. Умер прадед осенью, на бабье лето - с утра встал, помылся сам в корыте, сменил исподнее на чистое, поел по своей привычке борщу. Потом полдня посидел во дворе, подумал. Затем пришел в летнюю кухню, помолился, лег и сказал бабушке: "Ну, дочка, прощай! Там и встретимся". Так и умер спокойно - никому хлопот не доставляя.

Мискин Р.В.
http://www.scarb.ru/literatura/stati/kulachnaja-nauka-moego-pradeda/

Кулачная наука в среде донских казаков

В данной статье мы рассмотрим несколько локальных традиций кулачного боя существовавших в среде донского казачества. Попытаемся проанализировать приемы обучения, технику боя, психологическую и духовную подготовку бойца, основные виды тактических действий существовавших в среде сельского населения Дона в первой половине XX в.


Хронологические рамки очерчивают время трансформации традиционной культуры Дона, процессы расказачивания и культурной революции, в результате которых исчезали носители традиции, народные забавы и развлечения вытеснялись спортивными праздниками, внедрением в жизнь народа физической культуры и спорта как основы пропагандируемого здорового образа жизни. Под запрет попадали многие состязательные традиции, носящие жесткий, травмоопасный, силовой характер, что дало повод некоторым исследователям утверждать о проигрыше кулачной науки спортивным видам борьбы и, прежде всего, боксу. Не входя в полемику о том, какое из боевых единоборств лучше, какое хуже, просто констатируем тот факт, что кулачный бой по своей структуре, по своим видовым и функциональным свойствам явление многогранное, мало изученное в своих локальных вариантах, явление архаичное и в то же время жизнеспособное, так как в виде драки оно существует и по сей день.
Обычно под кулачным боем понимают драку кулаками, для забавы, из молодечества (1, с.117). Противопоставление кулачного боя драке, как и потешному поединку, весьма условно, так как различие определено наличием правил боя. В потешном, игровом бое, «понарошку», отрабатываются не только удары, защиты, но и психологическое взаимодействие, в котором ярко выражен игровой характер боя, он ведется «дурачась», «играючи», обычно в компаниях сверстников. Подобные бои перерастают в «стравки», когда старшие ребята или взрослые стравливают мальчишек между собой, при этом поясняя правила, приемы боя, подзадоривая их на активные действия (2). Такие «затравочные» бои служат началом настоящих кулачных, стеночных боев.
Драка начинается там, где регламентация традиции отступает на вто-рой план. В. Даль отмечал, что драка происходит взабыль (1), то есть когда бойцы забываются, ожесточаются в процессе боя. Отметим, что критерием классификации кулачков выступает психологический характер боя: игровой, обрядовый, ожесточенный. Увечность боя будет зависеть именно от этого.
«Кулачная наука», как комплекс специальных методов и способов подготовки и ведения боя, существовала для широкого круга лиц в качестве забавы, детской возни, юношеских потасовок. Но были и те, для кого кулачное дело становилось своего рода призванием, искусом, который превращался в своеобразное боевое искусство. Эти бойцы предводительствовали в стенках, верховодили в молодежных, уличных объединениях, атаманили. Они известны по украинскому, русскому материалам и, видимо, являлись неотъемлемой частью традиционной куль-туры восточных славян.
Характеризовать кулачную науку подобных бойцов в целом (в обоб-щенном виде) не представляется целесообразным, так как существуют явные различия локального характера, связанные как с иноэтническим окружением, историческими условиями формирования этнических групп на определенной территории, так и индивидуальными особенностями самого бойца.
Идеальный тип кулачного бойца должен был обладать определенными качествами, которые фиксировались в общественном мнении. «У кулачного бойца удар должен быть хлесткий, и кулак сухой. Вот у меня кулак не сухой, ударю и разобью его, есть кулаки сухие»(3). Боец должен был обладать бойцовским характером, драчливостью. «Дед обучал меня, потому что я драться любил, а брата не стал учить, говорил, что он у нас тюфяк» (4). Физическая сила наравне с ловкостью составляют важную характеристику бойца, при этом на силу отмечают в основном сторонние наблюдатели: «Дед у нас сильный был, тридцативедерную бочку поднимал. Однажды выпивши, с колокольни упал и хоть бы хны. На кулачках после боя любил переворачивать линейки, на которых приезжали на бой казаки» (5). «Прадед был силен, бывало, отвяжется бычок, он его за хвост держит, а жене кричит: «Давай привязывай. Однажды осерчав, ударил коня по голове кулаком – и убил».
Сила по мнению непосредственных участников боев проявлялась в стойкости, возможности держать удар, так и в силе удара. Причем удар, наносимый по предметам, сгоряча своим разрушающим действием удивлял и самого бойца. «Осерчал я тогда, грю, нехорошо денег не платить. И как дам кулаком по столу, а стол дубовый. Что ты думаешь, проломил! Начальник испугался, а мне и самому неудобно стало» (4). Тот же информант вспоминал: «Я его ударил по зубам, отмахнулся слегка, а зубы у него и посыпались. Может, держались плохо?»
Стойкость, как бесстрашие по отношению к врагу, к его ударам, невосприимчивость к боли ценились в народе, и даже специально воспитывались. Как различными детскими играми (например, «Угадай, кто ударил?»), так и специальными тренировками. «Дед учил меня драться по разным манерам – и руками и ногами. Бывало, наденет тулуп, а мне дает фуфайку, и начинаем бить друг друга в бока, грудь, по рукам. В голову не били. Однажды я его запалил в лоб, он говорит, хороший у тебя удар, внучек» (4). Вообще, приемы подготовки требуют специального рассмотрения с точки зрения своей практичности. Отметим, что в качестве подготовительных упражнений дед и внук перебрасывали друг другу и кидали камни от 5 до 16 кг. Били в двойной, сшитый мешок: «колбаса на пружинах», били кулаками, ладонями, локтями. Некоторые бойцы использовали мешок с зерном. В селе Средний Егорлык были известны два бойца Шальнев И.И. и Шалаев В.И. Рассказывают, что Шалаев не мог долго победить Шальнева, и тогда он привез с обочины шляха каменную бабу, а их много было по шляху и тренировался избивая ее (6).
При рассмотрении поведения бойца думается можно использовать понятие «донская развязка», именно в том контексте, в котором его использует народ. Развязный человек, ловкий, свободный в обращении, в приемах, бывалый, в ком не видать стеснения, ни вычурности (1, с.21). Говорят, «покажи ему донскую развязку», то есть не только превзойди в ловкости противника, но одолей его психически.
База любого воинского искусства начинается со стойки. В рассматри-ваемой нами манере стойка была специфична, так как в большей степени ориентирована на драку. Боец стоял в свободной, не напряженной позе, с отклоненным слегка назад корпусом, с выставленной левой или правой ногой вперед, ноги слегка согнуты. «Стоять крепко, ходить валко». Валкость, в раскачку отражена и в слове «укачать», значит побить. Могли сказать «покачали вас» с тем же смыслом. Перемещение корпуса осуществлялось враскачку – когда масса тела перемещается с ноги на ногу, но не быстро, а как бы топчась на месте, инерционно, ища опору в движении всего корпуса. При необходимости можно было наскоком подскочить, или отскочить от напиравшего бойца. Отсюда поговорка: «они наскоки намнут боки» (7).
Основой любого кулачного искусства от Англии до Китая является удар рукой. Удары наносились в голову, корпус, руки и ноги. То есть практически целью являлось любое незащищенное место на теле бойца, поражение которого могло принести победу. «Они настолько владели умением биться, что часто заканчивали бой вничью. Но после боя носили синяки на лице, руках, ногах» (6). О том же в XVI в. писал С. Герберштейн: «начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют ногами по лицу, шее, груди, животу»(8, с.119).
Наибольшее количество точек приложения ударов относится к голове. Голова как вместилище сакральной силы и наиболее поражаемая часть тела осознавалась в глубокой древности. Известно, например, что греки в кулачных боях били только в голову (9, стр.171). Удар «в лоб» имел не только прикладное, но и символическое значение (ср. наказание ложкой по лбу за столом). В лоб можно было ударить двумя способами: основанием кулака сверху и основанием ладони «с плеча» в основание лба. Говорили: «бей в лоб, делай клоуна (шута)» (4). Любопытно, что понятие «клоун – шут» восходит к понятию «осмеянный», «пустой», лишенный чего-либо: безрогий, безухий, «с отбитыми рогами» (10, с.495).
В голову били плюхой, такой длинный боковой, с входящим в голову акцентом в точке приложения удара. На Дону о размашистом ударе в ухо, висок, могли сказать «жахнул». Жахнуть значит еще и испугать, стращать, от слова жах – страх, ужас, испуг (1, с.528), т.е. функция такого удара еще заключалась и в испуге противника, психологическом подавлении. Плюха могла ударить в висок, ухо (оплеуха), могла попасть в шею (святым кулаком, да по окаянной шее), при потяге руки на себя получался удар «по-за-шей», когда кулак попадал по затылку. Пощечина, которую называли «дать леща» или «отпустить лепёху» наносился или «лодочкой» ладони или всей пятерней, с хлестким эффектом. Удар всей ладони по лицу «как в бубен ударить», так и назывался «дать бубну», при заходе за спину противнику могли ударить с плеча, ладонью между лопаток, что могло звучать как «выбить бубну».
Вообще описание удара самого по себе встречает определенные трудности, которые вызваны вариантами боя, удар образовывался связками защит и ударов, которые ценились на вес золота. Связка вообще могла быть только атакующей и предполагала в качестве защиты маневр корпуса или принятие удара на тело. Организация связки, на наш взгляд, могла строиться ритмом танца или потешной песни. Вспомним, что часто в казачьих станицах кулачные бои сопровождались девичьими хороводами, в России специальными гармоничными наигрышами «на драку» (11, с.205). Потешные песни сопровождали «Барыню», «Камаринскую», другие мужские танцы например:
«А барыня шита-крыта
На базаре кнутом бита» /19/.
Или
«Гей у мене був коняка,
Був коняка разбияка.
Була шабля, тай рушниця
I дiвчина чаривниця» /7/

Мог быть просто счет «раз-два-три» или «раз-два», в зависимости от ситуации. Ритмика убирала из сознания бойца различные мысли (излишнюю рационализацию), организовывала ритмомышление, включая работу инстинктивного восприятия мира. Появлялось такое игровое остервенение, удаль, открытость опасности, бесстрашие.
Опытные бойцы обычно предводительствовали в стеночных боях, атаманили среди молодежи. В начале боя они выходили на перепалки, были начинателями, отчего и прозывались заревайлы – зачинщики в кулачном бою. «Сначала выходили на-кулачки заривайлы, потом астальныи и дрались стена на-стену» (20, стр.15). Возможно, этимологически это понятие можно соотнести с началом, зачином, как зоря находящаяся между светом и тьмой. Здесь и зарность – горячность, пылкость; вошел в зари – в задор, азарт. Существует и понятие зарев, будто бы от зареветь – начало рева оленей (1, с.627), относящее нас к брачным поединкам животных.
Под крики «Дай бойца!», «На круга!», «Давай на любителя!» боец выскакивал или выходил на бойное место. Часто бойцы хлопали в ладони, что может трактоваться и как призыв помощи предков и как отпугивание нечистой силы, навьих сил от бойца. Вызов «На любителя!» означал, что бой будет вестись кулаками, без каких либо предметов, честно. Лежачего бойца не били, однако если поверженный противник продолжал ругаться, то его добивали (4). Демонстрация превосходства должна быть полным.
Боец принимал стойку и «колотырился» с противником. Колотырит-ься, значит спорить. Спор использовался как задор, кто кого выведет из себя, кто первым «потеряет голову. «Закипело у Ларьки нутро. Чирик вперед выставил. Заколотырились они, заспорили до одури. Раззадорили они друг дружку» (12, с.65).
Более хладнокровный стоял или опустив руки или левую руку выставляя вперед, сжимая ее в кулак, а правая «играла» у груди, в такт покачивающемуся корпусу. У Ф. Крюкова, есть описание: «он стоял в боевой позиции – боком, расставив ноги и выставив вперед одну руку» (13, с.123). В первом случае вид бойца напоминал внешне не готового к бою человека, «стой спокойно, опустив руки и всем видом покажи, что к бою не готов, и даже опасаешься боя, чуть отступи и жди» (4). Противник вводимый в заблуждение наступал, делал толчок в грудь, на этом его и ловили. Во втором случае, боец разворачивал плечи, грудь выгибалась прямо, вздергивался вверх подбородок. У Ф. Крюкова такой боец «расставил широко ноги и принял вызывающе воинственный вид» (14, с.43). Вид спорщика и забияки, демонстративная агрессивность, готовность к бою, к активным действиям. Левая рука защищала голову от ударов, которые наносились на дистанции, ею же могли дать тычку, взять на локоток. Локоть отводил удары, бил сверху, снизу, по ребрам, по ру-кам, но являлся при этом вспомогательным оружием. Удары в корпус или принимали или старались уводить их руками и самим корпусом. Как уже отмечалось в стойке боец не замирал, а ступал (гопал), при этом корпус подданный чуть назад лучше защищал голову. При собственной атаке левая рука прихватывала руку противника, цепляла ее, прижимала, придавливала, а правая била поверх рук противника. Левой или правой рукой били тычку, иногда наступая на ногу противника. Сравнивали такой неожиданный удар в подбородок с «кошачьим ударом лапой», только удар приходился горизонтальным кулаком в губы, зубы противника, отсюда одно из названий – «дать губотряса».
Тактическая схема боя зависела от характера бойца. Атака наскоком хорошо описана у того же Ф. Крюкова: «Озерков в два прыжка очутился около него, изогнулся вдруг почти до земли, крикнул, гикнул что было мочи и ударил Левона в грудь» (14, с.44). Гиканье, как боевой клич, как окрики управления конем «Ги», и «Го», являлось показательным элементом казачьего боевого порядка. «Закричали, загичали, на удар пошли».
По воспоминаниям информантов встречалось и ломание. Питерский исследователь русского кулачного боя А. В. Грунтовский связывает ломание с обрядовой пляской шамана, ломание атамана на «проходке» шайки или ломание бойцов перед поединками напоминают камлание шамана в кругу. В Псковской обл. пляс называется «плясать горбатого» (15, с.65). Здесь еще раз важно подчеркнуть, что бой выявлял психологической преимущество бойца. Информаторы отмечали именно психологию ломания, движения «с ломотой», «вот мол я какой», «я тебя как вошь задавлю», боец ломаясь поводил плечами, то левым то правым боком, показывал себя (4). Интересно, что противник, который демонстрирует в позе, мимике, речи превосходство становится как бы выше и смотрит сверху вниз независимо от роста. Презрение – наиболее опасное состояние из всех эмоций, когда противник способен на крайнюю форму агрессии (16, с.522).
Если противник хватал за грудь, плечи, рукава то такие захваты «рубились» кантом ладони, с немедленной атакой, например, давали потыкан или втык (прямой правой), или можно было «лязгнуть по зубам наотмашь. Выражение «дать сею-вею» характеризует траекторию удара наотмашь снизу-вверх-наружу правой или левой рукой. Захват мог перехватится левой рукой, противника проворачивали и били правой снизу по восходящей траектории основанием большого пальца сжатого кулака в нижнюю челюсть сбоку или «подтирали сопли» ударом верхней части вертикального кулака под нос. Могли ударить «под горлянку» вертикальным кулаком. Интересно, что положение кулака практически всегда было вертикальным, обычно как располагался кулак у плеча так он и шел до конечного положения. Подвороты присутствующие в современном боксе и карате отсутствовали. По мнению, исследователя Т. Рузицки, такое положение кулака при соприкосновении с целью уве-личивает поверхность контакта, а также уменьшает количество зон руки, которые могут подвергнуть удар потери энергии и большее количество возможностей защиты для этой руки. Снижается вероятность повреждения костей запястья (17). Зона поражения груди включала «кость» и «ложечку», причем удар в кость назывался суходушиной, «дать в скворечник», «в душу». В детской возне нами замечена игра, когда соперники старались, приложив кулак к груди друг друга, вкрутить его костяшками пальцев в грудь. Удар под ложечку, «в солнышко», «под дых» наносился кулаком, коленом, ногой. Под ребра, под бока (на Руси под микитки) также били кулаками и ногами (носком сапога). Носком били в пах, колено, наступали на стопу противника. По словам информанта «были такие оторвилы, которые били в прыжке по шее»(30), правда как это реализовывалось технически сказать трудно. Ногой можно было ударить под руку, пнуть в живот, лягнуть каблуком, поставить подножку, подбить ноги. Один из информаторов отмечал, что ноги использовались не часто, а манере драться ногами его обучал его дядя войсковой раз-ведчик (4). В воспоминаниях Г.А. Солодухина приводится интересная связка взаимодействия ног и рук. «Ни слова не говоря – левым кулаком коротким ударом, тычком двинул его в грудь, под ложечку, а правым кулаком почти одновременно нанес удар по левой его челюсти. Правой же ногой ударил по винтовке. У меня все это вышло, как по команде: «Раз, два, три!» (18, с.170).
Сравнивать традиционные рукопашные состязания с современными видами спорта, видимо, нет смысла. Обычно вопрос кто кого разрешается не поединком на ринге, а уличной дракой или в боевой ситуации. Побеждает тот, у кого крепче дух, а традиционные воинские состязания формировали, прежде всего, психологически мужественного и стойкого бойца. Способного игровым отношением к труду, войне преодолевать тяготы и лишения, не пострадать психологически, не опустится до уровня животного страха или безудержной ярости. Большую роль в этом играла и духовная подготовка, которая полностью отвечала нормам народного православия. Боец, выходя на бойное место, крестился, хлопал в ладони, призывая на помощь предков. Когда получал удар, то терпел, а когда сам бил – Бога помнил. Ценностные установки кулачного боя связаны с честностью, прямотой, совестью, взаимопомощью. Они подкреплялись авторитетом предков, педагогическими воззрениями народа.
Технический строй кулачного боя отражал реальную технику руко-пашного схода, удары, подсечки, броски составляли его основу. Влияние орудий труда и оружия на технику ударов, было взаимным. Интересно, что в европейском фехтовании нового времени мечом и кинжалом поединок проходил в такой манере, которая, по словам Э. Кастла, напоминает современный кулачный бой; одной рукой дерущийся останавливал атаку противника, а другой наносил контрудары… Оба дерущихся постепенно передвигались вправо или влево, стараясь занять более выгодное положение (21, с.76). По объему технических элементов кулачный бой явно не уступает современным единоборствам, которые свели ударную технику рук к трем-четырем основным ударам, унифицировали их, защитили руки и немаловажное значение имела коммерциализация состязаний, которые полностью изменили систему боя и подготовки, превратив их в жесткое шоу. В заключении отметим, что кулачный бой, по своей культурной функциональности намного превосходит современные спортивные единоборства, при этом, конечно, уступая им, особенно восточным видам, в рекламе, зрелищности, защищенности бойца, который предпочитает условный контакт и упругую поверхность ковра.

Яровой А.В.
доцент кафедры истории,
философии и политологии
Азово-Черноморской государственной агроинженерной академии
г. Зерноград

ПРИМЕЧАНИЯ

1.Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб., 1996. Т.1.
2.ПМА.1997. Инф. Романько Е.Ф. г.р. 1913. С.Светлоречное, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
3.ПМА.1997. Инф. Серов Д.В. г.р.1928. С. Гуляй-Борисовка, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
4.ПМА. 2003. Инф. Жигилев А.М. г.р. 1929. г. Зерноград, Ростовской обл.
5.ПМА. 2004. Инф. Мирошников В.И. г.р. 1926. с. Гуляй-Борисовка, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
6.ПМА.2006. Инф. Корнеева В.И. г.р. 1944. с. Ср. Егорлык. Егорлыкского р-на, Ростовской обл.
7.ПМА. 1998. Инф. Бурый С.Е. г.р. 1908. с.Светлоречное, Зерноградского р-на, Ростовской обл.
8.Гербернштейн С. Записки о московитских делах. СПб., 1908.
9.Харлампиев А.Г., Гетье А.Ф., Градополов К.В. Бокс – благородное искусство самозащиты. М., 2005.
10.Цыганенко Г.П. Этимологический словарь русского языка. Киев, 1989.
11.Морозов И.А., Слепцова И.С. Круг игры. Праздник и игра в жизни севернорусского крестьянина (XIX – XX вв.). М., 2004.
12.Казачьи сказки. Сост. Когитин В. Волгоград, 1992.
13.Крюков Ф. Станичники // Дон.1992. С.1-2.
14.Крюков Ф. Казацкие мотивы. М., 1993.
15.Грунтовский А.В. Русский кулачный бой. История, этнография, техника. СПб., 2001.
16.Волостных В.В., Жуков А.Г., Тихонов В.А. Энциклопедия боевого самбо. М., 1993. Т.2.
17.Рузицки Т. От кулачного боя к современному боксу или как перчатки изменили искусство пугилизма // www.savataustralia.com.au
18.Солодухин Г.А. Жизнь и судьба одного казака // Джигитовка казаков по белу свету. М., 2006.
19.ПМА.1997. Инф. Яровая К.Т., г.р. 1915. С. Светлоречное Зерноградского р-на Ростовской обл.
20.Словарь русских донских говоров. Ростов н/Д., 1976. Т.II.
21.Кастл Э. Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком. М., 2007.

взято с http://dikoepole.com/publikation/kulach_nauka/

Как запорожцы на кулаках бились

"- Как же хочешь ты со мною биться? Разве на кулаки?
-Да уж на чем бы то ни было.
-Ну, давай на кулаки! - говорил Тарас Бульба,
засучив рукава. -Посмотрю я, что за человек ты в кулаке!
И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки,
Начали насаживать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу,
И в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая".
Н.В.Гоголь "Тарас Бульба"
"- Как же хочешь ты со мною биться? Разве на кулаки?
-Да уж на чем бы то ни было.
-Ну, давай на кулаки! - говорил Тарас Бульба,
засучив рукава. -Посмотрю я, что за человек ты в кулаке!
И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки,
Начали насаживать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу,
И в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая".
Н.В.Гоголь "Тарас Бульба"


Пожалуй, трудно сыскать такого человека, которому не были бы знакомы со школьной скамьи эти строки, изумлявшие нас тем, с чего это вдруг батько так сурово привечает старшего сына. Но мало кто задумывался, что эта колоритная сценка, открывающая собою повесть о героическом семнадцатом веке, взята Гоголем из народной жизни в веке девятнадцатом, когда еще кулачные и стеношные бои были делом обыденным не только на землях Слобожанщины, но и всей Левобережной Украины. И если в наши дни редко кого удивишь русским рукопашным боем, то о его малороссийском собрате почти ничего не известно. А между тем традиция так называемого штурхобочного боя широко бытовала среди украинских поселян, оставив о себе довольно щедрые сведения в литературе и фольклоре. Вот так, вчитываясь в пожелтевшие страницы книг, беседуя с древними стариками, собирая, что называется, с миру по нитке, постепенно восстанавливали эта самобытную систему. Путь, в общем-то, известный всем исследователям славянских единоборств. Самое же удивительное заключается в том, что не пришлось ничего додумывать, сочинять, реконструировать - просто кусочки мозаики сами образовали целостную картину...
Почти до начала XX века дожил в селах степной Украины самобытный обычай стеношного боя, имевший, впрочем, много общего с русской стенкой. По воскресным и праздничным дням, чаще всего в зимнее время, когда не болела голова от забот о хлебе насущном, сходились селяне на молодецкую забаву, доставшуюся от дедов-прадедов. Сходились на утоптанном майдане (площадке), разделившись на две лавы (партии), каждой из которых предводительствовал голова, или атаман. Бились по тем же правилам, что и на Руси, бились по уговору или просто так. Бывало, что в обычное воскресенье забавы ради с раннего утра начинали устраивать стенку мальчишки, боролись, возились в снегу, секлись ивовыми прутьями вместо сабель. Затем подтягивались хлопцы постарше, дрались чаще всего из-за девок, нижняя улица против верхней, левобережная сторона против правобережной, одна молодежная громада (община) против другой. А когда солнце стояло уже высоко, сходились лавами, побросав на снег кожухи и шапки, лихие дебелые усачи, награждая друг друга увесистыми тумаками и в грудь, и в плечи, и в бока. Порою забава перерастала в массовое побоище, лавы теряли свою стройность и смешивали ряды, где каждый боец рассыпал удары направо и нлево, не разбирая в азарте своих и чужих. В такие минуты нередко слышались возгласы: "Та якого біса, куме, ти женеш мене в тришия?" или: "А що ж ти, вражий сину, лупиш мене, як сноп на току?" И кумовья, признав друг друга, потихоньку выбирались из свалки, покряхтывая и растирая ушибленные места...
Подтверждением тому, что обычай стеношного боя был широко распространен на Левобережной Украине, служит уникальная в своем роде работа известного украинского историка А.И.Маркевича "Меры против вечерниц и кулачных боев в Малороссии", опубликованная в альманахе "Киевская старина" за 1894 г. и не переиздававшаяся с тех пор ни разу. А ведь кроме него этим вопросом интересовались А.Абрамов, А.Грачев, И.Попко, Ф.Щербина и другие исследователи старины, на чьи работы в свое время был навешен ярлык украинского буржуазного национализма. Так и лежат в архивной пыли ценнейшие памятники народной мысли, лежат и ждут своего часа. Но ситуация не столь безнадежна, особенно в последнее время, когда стали появляться переиздания ранее недоступных трудов. Обратимся же к монументальному исследованию запорожских древностей, трехтомнику Дмитрия Ивановича Яворницкого "История запорожских козаков":
"В обыкновенные праздничные дни запорожские козаки нередко развлекали себя кулачными боями: для этой цели они собирались вечером на сичевую площадь, разделялись на две лавы или партии, из коих одна составлялась из верхних, другая - из нижних куреней, и вступали в бой; в этих боях они нередко ожесточались до того, что наносили друг другу страшные увечья и даже один другого убивали".
С этим сообщением перекликаются более ранние строки А.Скальковского из "Истории Новой Сечи", изданной в 1885 г. в Одессе:
"По воскресным дням и праздничным бывали в Сечи между козаками верхних и нижних куреней кулачные бои, отчего случались великие драки и смертоубийства, и за оное взысканий не было".
Казалось бы, на первый взгляд - описание самой что ни на есть тривиальной драки. Однако в украинском языке драка обозначается довольно неуважительным словом бійка, в то время как запорожцы развлекали себя кулачными боями, проводившимися по определенным правилам. Самое понятие стеношного, или рукопашного, боя звучит по-украински как штурхобочний 6ой. Что же кроется за термином "штурхобочный"? И если вторая часть этого слова более чем понятна, то для объяснения первой придется сделать небольшое отступление. В народной памяти до сих пор еще живы названия ударов стеношного боя. Наши дедушки и бабушки никогда не спутают, скажем, затрещину или тумак, тычок или плюху. Конечно, технике ударов русского рукопашного боя далеко до филигранной утонченности приемов восточных единоборств (хотя в реальной жизни самыми эффективными оказываются как раз более примитивные приемы), но факт существования ударной техники налицо. В украинской речи довольно велик запас слов для обозначения различных ударов, многим из которых с истинно малороссийским юмором даны колоритные названия. Таковы, например, "лящ", "ляпас", "помордас", "бухан", "товченик", "духопелик". В ограниченном же пространстве стенки, где не было возможности для замаха, удары кулаком по большей част были прямолинейными или короткими боковыми. Самым распространенным ударом являлся, пожалуй, "тусан" (стусан), имеющий ту же семантику, что и русский тычок (с тычка), а также корень, близкий корням в словах "тузить", "мутузить", "бутузить". Почти абсолютным синонимом слову "стусан" является "штурхан". Собственно говоря, украинские слова "стусувати" и "штурхати" и означают нанесение мощных прямолинейных ударов, причем не только кулаком или ладонью, но также ногой и даже палкой. Та
и были прямолинейными или короткими боковыми. Самым распространенным ударом являлся, пожалуй, "тусан" (стусан), имеющий ту же семантику, что и русский тычок (с тычка), а также корень, близкий корням в словах "тузить", "мутузить", "бутузить". Почти абсолютным синонимом слову "стусан" является "штурхан". Собственно говоря, украинские слова "стусувати" и "штурхати" и означают нанесение мощных прямолинейных ударов, причем не только кулаком или ладонью, но также ногой и даже палкой. Таким образом, термин "штурхобочний бой" несет в себе не только прочтение определенной манеры нанесения ударов, но также и своеобразные правила кулачной забавы. Собственно, это и есть стеношный бой, в котором удары в лицо и ниже пояса, приводящие к увечьям, запрещены.
Штурхобочный бой имел на Украине и другие названия, такие как "рукопашний бій", "рукопаш", "навкулачки". Упоминания о нем можно найти не только в устных преданиях, записанных позже исследователями, но и в чарующих украинских песнях, относящихся к эпохе казачества. В них кулачный бой ставился рядом с сечей, рубкой, сабельным боем, что говорит само за себя. Во многих народных песнях есть такие слова:

"Ой ти станет з шабелькою,
А я з кулаками,
Ой щоб слава не пропала
Проміж козаками..."

Вообще эта поэтическая формула кочевала из песни в песню и обыгрывалась каждый раз на свой лад. Когда российская регулярная армия по приказу Екатерины II окружила Запорожскую Сечь, бывалые сечевики упрашивали кошевого атамана Калнишевского дать отпор солдатам если не саблями и пиками, то хотя бы кулаками. На что кошевой ответил отказом: "...бо єдина кров, християнська, гріх нам проливати...", и Сечь была сдана без боя. Те или иные следы кулачных боев щедро рассыпаны в украинской словесности. Кому с детства не знакомы присловья "боронити груддю" и "лежачего не займати" (т.е. оборонять грудью и не трогать лежачего)? Кому не знакомы фразеологические обороты, пришедшие из лексики кулачных бойцов: "почесати ребра", "надсадити бебехів", "дістати по усам" и прочие? А широкая распространенность в старину прозвищ Кривонос и Перебейнос сама наводит на определенные размышления. Но самым оригинальным памятником, невольно запечатлевшим традиции украинской кулачной забавы, является, как это ни странно, не этнографический или исторический труд, а художественное произведение, точнее, поэма Ивана Петровича Котляревского, впервые опубликованная в 1798 г. в Санкт-Петербурге под названием "Энеида, на малороссийский язык перелицованная". Чем же уникальна эта поэма? Казалось бы, ничего оригинального в ней нет - очередная сатирическая переработка вергилиевской эпопеи, насыщенная бытовыми подробностями из жизни украинского села. Но за всеми вроде бы смешными проделками античных героев, выписанных в образе запорожских казаков, прослеживается тоска малороса по старинной азачьей славе и вольностям, по минувшим дням Гетманщины и Запорожской Сечи. Именно благодаря огромному количеству подробностей, тонко подмеченных автором, "Энеиду" Котляревского часто называют энциклопедией украинской этнографии. И до сих пор с удивлением вчитываешься в описания кулачных побоищ, выведенных поэтом живыми сочными мазками:

"Натиснули і напустились,
Рутульці кинулись на вал,
Троянці, як чорти, озлились,
Рутульців били наповал.
Тріщали кості, ребра, боки,
Летіли зуби, пухли щоки,
3 носів і уст юшила кров;
Хто рачки ліз, а хто простягся,
Хто був шкереберть, хто качався,
Хто бив, хто різав, хто колов.
Завзятость всіх опановала,
Тут всякий пінив і яривсь;
Тут лютость всіми управляла,
I всякий до надсаду бивсь."
И далее по тексту:
"Ідуть, зімкнувшись міцно, тісно,
Ідуть, щоб побідить поспішно.
Або щоб трупом полягти.
Троянці сильно наступали
I тиснули своїх врагів,
Не раз латинців проганяли
До самих городских валів.
Латинці также оправлялись
I од троянців одбивались,
Один другого товк на прах;
Тут їх чиновники тузились,
Як півні за гребні возились,
Товклись кулаччям по зубах."

Вообще автор невольно, сам не подозревая того, оставляет интересные сведения о механике стеношного боя:

"Пішли кулачні накарпаси,
В виски і в зуби стусани..."
Или, например:
"Душа товкала душу в боки,
I стрекотали, мов сороки;
Той пхавсь, той сунувсь, інший ліз..."

Весь текст буквально испещрен подобными яркими строками, и процитировать их все в этом кратком изложении нет никакой возможности. Порою Котляревский выводит не просто живые образы буйных драчунов, а настоящих мастеров своего дела, тех самых заводил, которые выступали "головой" в лавах и частенько решали исход всего стеношного сражения. Эти профессионалы известны были на Украине под различными названиями: "боець", "перебієць", "ярун", "кулачник", и для многих из них рукопашный бой был делом всей жизни. Такие бойцы частенько ходили от села к селу, состязались с местными хлопцами в борьбе "по-турецки" (т.е. за пояс, в обхват) или бились "навкулачки". Один из таких поединков сам на сам, или "герць", запечатлен и на страницах "Энеиды":

"Аж ось прийшов і перебієць,
Убраний так, як компанієць,
I звався молодець Дарес;
На кулаки став викликати
I перебійця визивати
Кричав, опарений мов пес:
"Гей, хто зо мною вийде битись,
Покуштувати стусанів?
Мазкою хоче хто умитись?
Кому не жаль своїх зубів?
А нуте, нуте, йдіте швидше
Сюди на кулаки лиш ближче!
Я бебехів вам надсажу;
На очі вставлю окуляри,
Сюди, поганці-бакаляри!
Я всякому лоб розміжжу."

На вызов не откликнулся никто, кроме "сіромахи" (бедняка) Энтелла:

"На землю шапку положивши,
По локоть руки засукав
I, цупко кулаки стуливши,
Дареса битись визивав.
Iз серця скреготав зубами,
Об землю тупотав ногами
I на Дареса налізав."

Любопытно, что описанный зачин несет примерно ту же функциональную нагрузку, что обрядовые ломания и буза; отдельные элементы таких движений и доныне сохранились в народном украинском танце "трепак" (тропак, дропак). Дарес, испуганный таким оборотом дела, сперва отказывался от боя, но в конце концов поединок начинается:

"Дарес од страху оправлявся
I до Ентелла підбирався,
Цибульки б дать йому під ніс.
Ентелл от ляпаса здригнувся,
Разів із п'ять перевернувся,
Трохи не попустив і сліз.
Розсердився і роз'ярився,
Аж піну з рота попустив,
I саме в міру підмостився,
В висок Дареса затопив:
3 очей аж іскри полетіли,
I очі ясні соловіли,
Сердешний об землю упав.
Чмелів довгенько дуже слухав
I землю носом рив і нюхав,
I дуже жалібно стогнав."

Красочное, не без чувства юмора описание кулачных баталий было бы незаконченным без упоминания одной существенной детали. Поэма была издана в конце XVIII века, то есть в тот самый период, когда последовал ряд указов российских самодержцев о запрете массовых побоищ. Так насколько же должна быть устойчивой традиция кулачных забав, если даже в годину запретов и гонений она бурлила своей полнокровной жизнью! Рассказ о традициях кулачного боя малороссийских казаков был бы неполным без упоминания еще одной системы, отличной и от "штурхобочного боя", и от поединков "сам на сам". Речь идет о навыке одиночного бойца сражаться сразу с несколькими противниками. Существует интересное предание о том, как выбирали запорожцы своих десятников. Для того чтобы обуздать буйную сечевую братию, требовались более весомые доводы, чем просто слова; а потому десятником мог быть лишь тот, кто держит своих подчиненных, что называется, в кулаке. Соискатель на это звание проходил, рассыпая удары направо и налево, сквозь строй казаков наподобие наказания шпицрутенами. Братчики тоже основательно охаживали тумаками и пинками такого смельчака, и если он с честью выходил из этого испытания, то и становился десятником. Любопытным образом перекликаются с этой запорожской легендой строки незабвенного Николая Васильевича Гоголя из "Пропавшей грамоты": "Покойный дед был человек не то чтобы из трусливого десятка; бывало, встретит волка, так и хватает его прямо за хвост; пройдет с кулаками промеж козаков - все, как груши, повалятся на землю".
Но тут уж мы вплотную подходим к необычному и удивительному миру запорожских пластунов, полному таинственных преданий и загадок. А это уже тема для другого рассказа, повествующего о воинской системе, в корне отличающейся от демократического штурхобочного боя. Все же вышесказанное в который раз подтверждает ближайшее родство русских и украинцев, как бы ни пытались вбить клин вражды между нашими народами.
Примечания:
Украинские буквы "і", "ї", "є", "е", "и" следует чи-тать по-русски как "и", "йи", "е", "э", "ы" соответственно. В цитатах сохранены оригинальные авторские написания "козаки" и "сичевые" вместо "казаки" и "сечевые". Женеш - гонишь; шабля - сабля; натиснути - нажать; шкереберть - вверх тормашками; до надсаду - до изнеможения; міцно - крепко; півні - петухи; накарпаси - уловки, ухватки; убраний - одетый; покуштувати - попробовать; мазка - здесь: кровь; швидше - быстрее; окуляри - очки; бакаляри - здесь: школяры; цупко - крепко; цибульки дать - здесь: разбить нос; затопити - сильно ударить; чмелів слухати - здесь: в ухе зазвенело.

Мискин Р.В.