24 января - День Памяти жертв массовых репрессий казачества

Репрессии советского режима против казачества, обобщенно и емко получившие ныне хлесткий термин"расказачивание", задуманы были пламенными революционерами сразу после захвата ими власти в России в октябре 1917 года. И вовсе не в мифическом подавлении казаками "народных выступлений" дело (казаков советские историки часто умышленно "путали" казаков с конной жандармерией). Консерватизм взглядов, зажиточность, свободолюбие, любовь к родной земле, почти поголовная грамотность казаков неизбежно делали их смертельными врагами большевиков-сионистов.

В России до 17-го года довольно компактно жило более четырёх млн казаков. Идеологи "мировой революции": Троцкий (Бронштейн), Ульянов-Ленин и иже с ними объявили казаков "опорой самодержавия", "контрреволюционным сословием". Как писал Ленину один из таких "теоретиков", И. Рейнгольд: "Казаков, по крайней мере, огромную их часть, надо рано или поздно истребить, просто уничтожить физически, но тут нужен огромный такт, величайшая осторожность и заигрывание с казачеством: ни на минуту нельзя забывать, что мы имеем дело с воинственным народом, у которого каждая станица - вооруженный лагерь, каждый хутор - крепость".

Первые карательные акции были организованы большевиками сразу после октябрьского переворота - силами "интернационалистов" (латышей, мадьяр, китайцев), "революционных матросов", горцев Кавказа, иногороднего (т.е. не казачьего) населения казачьих областей. А уж затем это насилие вызвало участие казаков (до того пытавшихся соблюдать подобие нейтралитета в общероссийской сваре) в Белом движении.
Террор советов протв казачества достиг своего первого пика еще в ходе Гражданской войны - оформившись известной директивой Оргбюро ЦК ВКП(б) 24 января 1919 г. Речь шла о репрессиях против всего казачества! Этот подписанный Свердловым документ настолько важен в "юридическом" оформлении политики советской власти в отношении казачества, что стоит привести здесь его полный текст:

"Циркулярно, секретно".

Последние события на различных фронтах в казачьих районах - наши продвижения в глубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск - заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах.
Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:

1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.

3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.

4. Уравнять пришлых "иногородних" к казакам в земельном и во всех других отношениях.

5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.

6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.

7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.

8.Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.

ЦК постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли.

Центральный Комитет РКП(б)".

Помимо массовых расстрелов, были организованы продотряды, отнимавшие продукты; станицы переименовывались в села, само название "казак" оказалось под запретом...

Директива Свердлова дополнялась и развивалась разного рода постановлениями. Так, "Проект административно территориального раздела Уральской области" от 4 марта 1919 г. предписывал "поставить в порядок дня политику репрессий по отношению к казачеству, политику экономического и как подобного ему красного террора... С казачеством, как с обособленной группой населения, нужно покончить".

Уже 3 февраля 1919 г. появился секретный приказ председателя РВС Республики Троцкого, а 5 февраля - приказ № 171 РВС Южного фронта "О расказачивании".
Тогда же директива Донбюро ВКП(б) прямо предписывала:
а) физическое истребление по крайней мере 100 тысяч казаков, способных носить оружие, т.е. от 18 до 50 лет;
б) физическое уничтожение так называемых "верхов" станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях;
в) выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской области;
г) переселение крестьян из малоземельных северных губерний на место ликвидированных станиц...

Мало того - Донбюро и Реввоенсовет требуют неукоснительного исполнения на местах своих директив, спуская по инстанциям документы подобного типа:
"Ни от одного из комиссаров дивизии не было получено сведений о количестве расстрелянных... В тылу наших войск и впредь будут разгораться восстания, если не будут приняты меры, в корне пресекающие даже мысли о возможности такового. Эти меры: полное уничтожение всех, поднявших оружие, расстрел на месте всех, имеющих оружие, и даже процентное уничтожение мужского населения".
Подписал сей документ, между прочим, ни кто иной, как И. Якир (тогда член РВС 8-й армии).

Как писал в приказе-воззвании в августе 1919 г. Ф. Миронов ( своим сотрудничеством с большевиками увлекший на предательство и гибель тысячи казаков):
"Население казачьих земель стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса... Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачество". Сам председатель Донбюро С. Сырцов, говоря о "расправе с казачеством", его "ликвидации", отмечал: "станицы обезлюдели". В некоторых было уничтожено до 80% жителей. Только на Дону погибло от 800 тысяч до миллиона человек - около 35% населения.

Вот ещё одно свидетельство посланного на Дон московского коммуниста М. Нестерова: "Партийное бюро возглавлял человек... который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества...
Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В
день расстреливали по 60-80 человек... Во главе продотдела стоял некто Голдин, его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом..."

Другой московский агитатор, К. Краснушкин: "Комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали... Люди расстреливались совершенно невиновные - старики, старухи, дети... расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30-40 человек, с издевательствами, раздевали донага. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать..."

Именно осуществление директивы Оргбюро привело к восстанию на Верхнем Дону 11 марта 1919 г. И первой восстала та самая станица Казанская, что незадолго до этого чуть ли не хлебом-солью встречала большевиков!..

Побывавшие в восставшей Вешенской летчики Бессонов и Веселовский докладывали Войсковому Кругу:
"В одном из хуторов Вешенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов мародерами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст. Каргинской забрали 1000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперед окопов и расстреляны... С одного из хуторов прибежала дочь священника со "свадьбы" своего отца, которого в церкви "венчали" с кобылой. После "венчания" была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. В конце концов батюшка был зверски замучен...".

8 апреля 1919 г. - очередная директива большевицкого Донбюро:
"Насущная задача - полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества..."
После оккупации красными Юга России репрессии прокатились по областям Кубанского и Терского войск. При выселении терских станиц Калиновской, Ермоловской, Самашкинской, Романовской, Михайловской, Асиновской красные горцы убили семьдесят семь тысяч стариков, женщин и детей и вселились в опустевшие станицы с горных районов Терской области...

Известен случай, когда "в один прием" были вывезены на север и расстреляны более шести тысяч кубанских офицеров.
К концу 1920 году остатки Кубанской армии -преимущественно рядовые казаки, - сложив оружие, расходились по домам. Казалось бы, реальный шанс для большевиков добиться замирения. Однако советская 9-я армия лишь усиливала репрессии. В одном из ее отчетов учтены карательные акции за время с 1 по 20 сентября:
"Ст. Кабардинская - обстреляна артогнем, сожжено 8 домов...
Хутор Кубанский - обстрелян артогнем...
Ст. Гурийская - обстреляна артогнем, взяты заложники...
Хут. Чичибаба и хут. Армянский - сожжены дотла...
Ст. Бжедуховская - сожжены 60 домов...
Ст. Чамлыкская - расстреляно 23 человека...
Ст. Лабинская - 42 чел...
Ст. Псебайская - 48 чел...
Ст. Ханская - расстреляно 100 человек, конфисковано имущество, и семьи бандитов отправляются в глубь России...
Кроме того, расстреляно полками при занятии станиц, которым учета не велось..." И вывод штаба армии: "Желательно проведение в жизнь самых крутых репрессий и поголовного террора!..".
Ниже - зловещая приписка от руки: "Исполнено".
При т.н. "конфискациях" у казаков порой выгребались все имевшиеся вещи, вплоть до женского нижнего белья!..

Одновременно развернута была кампания обоснования террора в большевицкой печати.
Например, в феврале 1919 г. газета "Известия Наркомвоена" (выходившая фактически под прямой редакцией Троцкого) писала: "У казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть заслуги лишь перед темными силами русизма... По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностями к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира...".

По мнению наркомвоена РККА Троцкого выходило, что,: "казаки - "царские сатрапы... и российский пролетариат не имеет никакого права применить к ним великодушие... На всех их революционное пламя должно навести страх, ужас, и они, как евангельские свиньи, должны быть сброшены в Черное море!"

Вспоминая события тех лет, даже убежденный коммунист М. А. Шолохов пишет (письмо Горькому от 6 июня 1931 г.):
- "Я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию; причем сознательно упустил такие факты... как бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 казаков-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков (б. выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и проч. буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры - 400 с лишним человек..."
Активное истребление шло до 1924 года, после чего наступило некоторое затишье. Конечно, аресты продолжались, приутихла лишь волна бессудных расправ.
Советская власть, изображая "гражданский мир", добивалась возвращения эмигрантов (дабы окончательно ликвидировать угрозу с их стороны). Первое время "возвращенцев" не трогали.., но уже к 1926 году на Дону оставалось не более 45% прежнего казачьего населения, в других войсках - до 25%, а в Уральском войске - лишь 10% (оно чуть ли не целиком снялось с места, пытаясь уйти от безбожной власти).
Был уничтожен весь самый цвет казачьего народа- это наиболее активная и добропорядочная часть. Не следует забывать и того, что из страны ушли в эмиграцию огромное число казаков старшего возраста - хранителей казачьих традиций.

Каканчивая разговор о первом этапе массового расказачивания, считаю необходимым особо подчеркнуть особую роль в его организации Ленина. В последние десятилетия советской власти для многих даже самых записных диссидентов общим местом было, подчеркивая репрессивную антинародную сущность сталинского режима, кивать на "доброго" Ильича.
Действительно, довольно ранняя смерть Ленина оставила возможность неких предположений, будто при нем было бы все было совсем иначе. Тем более что огромное количество документов, вышедших за его подписью, с категорическими "расстрелять", "беспощадно и повсеместно", было надежно упрятано в архивах.

Сегодня, по прошествии нескольких десятилетий мы знаем о подлинной роли Ленина в принятии этих изуверских писем и директив. Ленин не только знал о происходящем, но и лично, наряду со Свердловым, участвовал в выработке политики большевицких властей по отношению к казакам. Достаточно вспомнить ленинскую телеграмму Фрунзе по поводу "поголовного истребления казаков"!

Вот еще одно свидетельство - письмо Дзержинского Ленину от 19 декабря 1919 г., в котором указывается, что на тот момент в плену у большевиков содержалось около миллиона казаков.
Какую, вы думаете, наложил вождь резолюцию на этом письме?
Ну, разумеется, вполне в своем духе - "Расстрелять всех до одного"!
На Кавказ Ленин периодически отправлял телеграммы - "Перережем всех".
Слава Богу, что у Советов просто физически сил не было, чтобы осуществить в те годы все людоедские директивы "человечного" Ильича.
И слава Богу, что этот сифилитик рано ушёл из жизни, после его смерти началась непримиримая борьба за главенство в партии и государстве. Эта борьба шла не на жизнь, а на смерть и закончился один из его этапов ударом Рамона Меркадера по плешивой голове ярого русофоба Троцкого.
Страной стал править Сталин, который прекрасно понимал, что друзья Троцкого из-за океана не оставят попыток взять реванш и поставить во главе СССР своего ставленника. Это именно американские банкиры оказали помощь Гитлеру и привели его к власти в Германии. В Европе вновь запахло войной. И это стало одной из причин, что в 1936 году Сталин сделал опору на государственников- державников. Он четко уловил веяния того предгрозового времени и дал "добро" на комплектование в составе РККА казачьих корпусов и дивизий. Можно по разному относиться к этому, но тем самым, именно он, кровавый палач русского народа, вольно или невольно, предоставил возможность выжить остаткам казаков в СССР. Хотя репрессии казаков и всего русского народа продолжались все тридцатые и частично, сороковые годы. Тем не менее факт остаётся фактом.

И.З. КАЗАКОВ

ГЕНОЦИД ЕНИСЕЙСКОГО КАЗАЧЕСТВА В СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД НА ПРИМЕРЕ СТАНИЦЫ МОНОКСКОЙ МИНУСИНСКОГО УЕЗДА ЕНИСЕЙСКОЙ ГУБЕРНИИ

На сессии Верховного Совета РСФСР состоявшейся 18 октября 1991 года народными депутатами первого созыва того Верховного Совета был принят Закон Российской Федерации «О реабилитации репрессированных народов». Принят он был не сразу. Но под давлением множества неопровержимых свидетельств и доказательств, депутаты Верховного Совета были вынуждены признать датой начала политических репрессий в нашей стране день 25 октября (7 ноября) 1917 года. Кровавый и страшный день русской истории, когда власть в России захватили сионисты-евреи, принесшие неисчислимые страдания народу, пролившие реки русской крови, истребившие миллионы и миллионы русских людей, и который, - вот парадоксы истории, - с подачи высшего руководства страны решено именовать теперь не иначе, как «день согласия и примирения». Позволю себе, не отнимая времени читателей, привести некоторые положения данного Закона. Так, статья первая гласит: «Реабилитировать все репрессированные народы РСФСР, признав незаконными и преступными все репрессивные акты против этих народов». Статья вторая Закона дана в такой вот редакции: «Репрессированными признаются только народы (нации), народности или этнические группы и иные, исторически сложившиеся культурно-исторические или культурно – этнические общности людей, например к а з а ч е с т в о, в отношении которых, по признакам национальной или иной принадлежности, проводилась на государственном уровне политика клеветы и геноцида, сопровождавшаяся их насильственным переселением, упразднением национально-государственных образований, перекраиванием национальных и территориальных границ, установлением режима террора и насилия в местах спецпоселения». И далее, в статье одиннадцатой сказано: «Культурная реабилитация репрессированных народов предусматривает также осуществление комплекса мероприятий по восстановлению их духовного наследия и удовлетворению культурных потребностей. Это означает также признание за репрессированными народами права на возвращение прежних, исторических названий населённым пунктам и местностям, незаконно отторгнутых у них в годы советской власти». В настоящее время в различных источниках как отечественных так и зарубежных авторов называется цифра от сорока до шестидесяти миллионов наших соотечественников. Таково число тех, кто в той или иной мере, стал жертвой тоталитарного строя в СССР. Именно в таких, невиданных ранее в истории масштабах, под руководством партии большевиков-коммунистов послушные ей «правоохранительные» органы: ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ на протяжении нескольких десятилетий осуществляли истребление русского и других коренных народов России. В последние годы некоторыми заинтересованными структурами в сознание народа усиленно внедряется мнение о том, что вся вина за эти злодеяния лежит на одном только Сталине, а рядовые исполнители и руководители органов НКВД на местах вроде бы и не причём. Они мол, что называется только «добросовестно» исполняли волю «отца всех народов». Вне всякого сомнения, вина самого Сталина и членов Политбюро ВКП (б) в проведении репрессий огромна. Однако, как же было на самом деле? Надо помнить и о том, что репрессии были начаты по времени гораздо раньше, чем наступило могущество Иосифа Виссарионовича Джугашвили.
Так, в сентябре 1918 года, менее чем через год после захвата власти большевиками, была образована «Всероссийская Чрезвычайная Комиссия» - ВЧК, (сокращенно - «ЧеКа») которая повела дело методом внесудебной расправы над всеми несогласными с политикой большевиков. Уместно будет заметить, что на древнееврейском слово «ЧеКа» означает не что иное, как «бойня скота». После объявления верхушкой большевиков в сентябре 1918 года о начале «красного террора», на места было спущена инструкция, в которой говорилось следующее: «…немедленно арестовать всех эсеров, а из буржуазии и офицерства брать значительное число заложников с целью расстрела». Далее в тексте сказано: «…мы, то есть советская власть, не ведём войну против отдельных лиц - мы истребляем буржуазию и всех её «прихлебателей», как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств, что обвиняемый действовал словом или делом против советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить: к какому классу он относится, где служил, имеет ли царские милости и награды. Впрочем, все эти положения относятся целиком и к деятельности временного правительства и периоду гражданской войны. Ответы арестованного на эти вопросы и должны, в конечном итоге, определить судьбу арестованного. В этом, и только в этом, смысл и сущность «красного террора». Для того, чтобы ускорить в стране также и «культурную» победу октябрьского переворота, в массовом масштабе стали практиковаться аресты священнослужителей и верующих. Новая власть стала отбирать у церкви здания храмов и церковную утварь. В 1922 году был расстрелян Патриарх Тихон и проведён целый ряд арестов верующих с показательными расстрелами последних. Сажали и ссылали монахов и монашек, церковный актив и старост. Правда поначалу власть делала вид, что преследует верующих не за исповедание Веры, но за высказывание своих убеждений вслух, за воспитание детей в религиозном духе. Все двадцатые годы продолжался поиск и поимка уцелевших в годы гражданской войны как царских, так и белых офицеров. В жизни случается всякое. Бывало, что в годы гражданской войны многие из этой категории лиц успевали повоевать как на «белой», так и на «красной» стороне. Тех из них, кто избежал немедленного расстрела сразу после ареста или задержания, «таскали» по бесконечным проверкам, ограничивали в работе, месте жительства, задерживали, вновь отпускали, снова задерживали – постепенно все они уходили в «Гулаг», чтобы уже никогда не вернуться из лагерей на волю.
После окончания гражданской войны, в 1921 году, ВЦИК РСФСР объявил всеобщую амнистию рядовым казакам, воевавшим в гражданскую войну на стороне белого движения. Надо сказать, что таких лиц в те годы набиралось немало. Многие из их числа поверили обещаниям советской власти, тем более, что даны они были на самом высоком уровне. Начиная с 1922-23 и все последующие годы многие бывшие белые казаки стали возвращаться (реэмигрировать) из-за границы на Родину. Согласно архивов, в СССР вернулось более девятисот енисейских казаков и членов их семей. Как оказалось, советская власть и не собиралась их прощать - объявление от имени ВЦИК всеобщей амнистии явилось всего лишь способом заманить реэмигрантов в хитро расставленные сети чекистов. Надо сказать, что в первые два-три года после возращения на Родину их и вправду не трогали. Тем не менее, судьба многих из них оказалась весьма и весьма трагичной. Чтобы не быть голословным, приведу пример из истории бывшего казачьего поселения - станицы Монокской Минусинского уезда Енисейской губернии (ныне - село Большой Монок Бейского района РХ). Так, уже в 1920 году в Моноке были расстреляны карательным отрядом Лыткина, из состава красно-партизанской армии Кравченко-Щетинкина, ряд казаков-офицеров, ранее служивших в отдельном Красноярском казачьем дивизионе или Енисейских казачьих полках: Иннокентий Никитич Воротников, Николай Дмитриевич Байкалов, Николай Пименович Байкалов и георгиевский кавалер Павел Иванович Худяков. В этот же день красными партизанами был застрелен и священник местной Михайло-Архангельской церкви отец Степан, преградивший вооруженным людям путь в помещение православного храма.
Отмечу, что эти люди стали первой, но далеко не единственной жертвой монокского казачества, многие годы верой и правдой служившего интересам русского государства в деле защиты южно-сибирских территорий. Думаю, здесь уместно добавить, что от рук этих же карателей из отряда Петра Лыткина приняли мученическую смерть и два десятка жителей из соседнего хакасского улуса Тербин - Карасук, расположенного неподалёку от старинной казачьей станицы Арбаты. (ныне - с. Малые Арбаты Таштыпского района РХ).

…Считаю, что настала пора сделать небольшое отступление в нашем повествовании, для того, чтобы показать зловещую атмосферу тех лет. Вот что об этом явлении писал А. И. Солженицын: «…Именно в конце двадцатых - начале тридцатых годов прошлого двадцатого века хлынула следующая волна репрессий. Была она непомерно велика, и не имела ничего подобного во всей истории России. По-существу, это было переселение народов, это была этническая катастрофа на просторах бывшей Российской Империи. Она сорвала с обжитых, дорогих сердцу мест миллионов пятнадцать–двадцать трудолюбивых русских мужиков. Имя этому явлению – насильственная «коллективизация» и напрямую связанное с нею «раскулачивание». Этот многомиллионный поток ссыльных отличался от предыдущих «чисток» и «компаний» ещё и тем, что здесь, так сказать, «не цацкались» - брали и высылали семьями, и даже ревниво следили, чтобы никто из детей «кулаков» не отбился бы в сторону, избежав тем самым, наказания за отца – кулака, лишенного всех прав и имущества. К слову сказать, вся эта многомиллионная «армия» раскулаченных ничтожно мало содержала в себе тех самых кулаков, по наименованию которых и получила своё громкое название компания по проведению коллективизации -«раскулачивание». Раздувание и раскрутка этого хлёсткого термина – «кулак» - шла по стране неудержимо, и к началу тридцатых годов в советской деревне так именовали уже всех крепких хозяев: крепких в хозяйстве, крепких в труде, крепких в своих убеждениях».
Власть умышленно создала ситуацию, что на рубеже этих кровавых, страшных и роковых для России лет, - в двадцатых-тридцатых годах двадцатого столетия, настоящих тружеников - крестьян-единоличников, кормивших своим трудом себя, свои семьи, а по большому счету - всю огромную страну, бросились загонять в колхозы свои местные лентяи, неудачники и пьяницы, которые не умели, и не хотели трудиться на земле. В помощь им, властью были посланы на места приезжие из города, которые сами зачастую ничего не смыслили в сельском хозяйстве, но были наделены новой властью неограниченными полномочиями. Они упивались этой, свалившейся на них нежданно-негаданно возможностью вершить судьбы ни в чём не повинных людей. Такова была политика власти большевиков». (АРХИПЕЛАГ ГУЛАГ авт. А.И. Солженицын).

… Однако вернёмся вновь в Монок. …Сюда, в самом конце конце двадцатых годов, для организации колхоза на бывших казачьих землях, была направлена Анна Алексеевна Шумилова. В те годы она являлась кандидатом в члены РКП (б). По решению вышестоящих советских органов власти Шумилову назначили исполнять обязанности председателя сельсовета. Данное «учреждение» новой власти расположилось в одном из крепких, рубленых «крестом» казачьих домов, хозяин которого уже сгинул в круговерти кровавых событий гражданской войны. По свидетельству старейшей монокской казачки Анастасии Егоровны Байкаловой прожившей долгую и трудную жизнь (1898 - 2003 г.г.): «…под руководством – не доброй памяти «Шумилихи» - был создан «комитет бедноты», в который немедленно записали местных пьяниц и лодырей. Кроме них, в состав «комбеда» ввели бывших ссыльнопоселенцев Виктора Бурунских и Иннокентия Константинова, как пострадавших от царской власти. По решению членов «комбеда» к усадьбе заранее выбранной для «раскулачивания», направлялась группа активистов, которые несли над головами плакат с надписью: «смерть кулакам-мироедам!». По прибытии на место кто-то из них зачитывал хозяину усадьбы постановление о лишении его избирательных прав. Вслед за этим постановлением сразу же следовал целый ряд запретительных мер, которые в корне меняли жизнь «лишенца». Так, например, семьи «раскулаченных» в обязательном порядке выселялись из своих домов. Жильё у них попросту отбиралось. Кроме того, у таких семей изымался весь скот, сельхозинвентарь, проводилась опись всего имущества, которое становилось собственностью колхоза. На практике зачастую выходило, что отобранное у семьи имущество растаскивалось по домам «комбедовцев». Детям «лишенцев», кроме того, запрещалось посещать занятия в местной школе, а всем взрослым членам семьи-лавку потребкооперации (магазин- прим. авт.). Согласно предписанию районных властей, семьи «раскулаченных» лиц были обязаны убыть в ссылку, под надзор комендатуры того районного УНКВД, где «кулакам» было предписывалось отбывать ссылку. С собою разрешалось брать минимальное количество вещей и продуктов…».
Как правило, раскулаченные из Минусинского уезда, направлялись на строительство Артёмовского рудника, что в Курагинском районе Красноярского края - (печально известная для многих репрессированных деревня Ольховка, Курагинской волости бывшего Минусинского уезда). Кроме того, в архивах УФСБ по Красноярскому краю обнаружены данные на целый ряд несовершеннолетних лиц- жителей Большого Монока, сосланных в ссылку вместе со своими родителями. До середины тридцатых годов они находились в местах спецпоселения в северном Тегультетском районе Томской области.
Исполняя решения съездов ВКП (б), местные органы власти при проведении «коллективизации» весьма жёстко обходились с теми, кто по тем или иным причинам отказывался добровольно вступать в колхозы. В этом отношении, весьма показательна история семьи последнего монокского атамана Анания Ильича Байкалова. (он являлся руководителем местной казачьей дружины самообороны во времена правления адмирала Колчака в 1919-1920 г.г.). По меркам тех лет, единоличное хозяйство А.И. Байкалова являлось середняцким: пять лошадей, пять коров, небольшое стадо овец. Под пашней у семьи находилось десять с половиной десятин земли. В семье Анания Ильича было семь детей. За отказ вступить в колхоз «Горный Абакан», глава семьи получил от властей «твёрдое» задание: сдать государству дополнительно шестьсот пудов зерна – задание заведомо невыполнимое! За невыполнение плана хлебопоставок, Ананий Ильич, которому в ту пору шёл шестьдесят третий год, был арестован и препровождён в Минусинскую тюрьму. Следователи Минусинского оперсектора УНКВД сфабриковали «дело» из которого следовало, что «бдительные чекисты» сорвали подготовку «кулацко-белогвардейского заговора в Моноке. По версии следователей конечной целью «заговорщиков» являлось «…свержение советской власти в отдельно взятом районе». В число «заговорщиков» попали многие жители бывшей казачьей станицы. Ранее, многие из них проходили военную службу в Красноярской казачьей сотне, Красноярском отдельном казачьем дивизионе, в 1-ом или 2-ом Енисейских казачьих полках, в подразделениях Енисейской казачьей сводной бригаде или в иных частях царской (или белой) армии. В списке арестованных значатся: Байкалов Егор Алексеевич, Байкалов Егор Спиридонович, Байкалов Егор Ильич, Байкалов Никифор Пименович, Байкалов Пётр Иванович, Байкалов Иван Иванович, Байкалов Иван Ильич, Терских Фёдор Алексеевич, Терских Алексей Никитич, Упылицын Николай Георгиевич. Проводя аресты казаков, власти ни чем не брезговали. Так, к числу «контрреволюционеров» был причислен и старый монокский казак Никита Меркулович Байкалов, которому на момент его задержания шёл 106 год.(!) Старик-казак при задержании бросился на сотрудника УНКВД с батогом в руках и был застрелен во дворе собственного дома…
По приговору Особого Совещания НКВД по Западно-Сибирскому краю, согласно архивно-уголовному делу № 7542-11-15661 от 02.04.1930 года, вышеназванные лица 19 мая 1930 года получили различные сроки заключения по 58-ой статье уголовного кодекса РСФСР 1926 года. В отношении одного из них, - казачьего офицера и георгиевского кавалера Петра Ивановича Байкалова, как явствует из материалов архивно-уголовного дела - дело было выделено в «отдельное производство» и он был приговорен «особым совещанием» УНКВД ЗСК к ВМН (расстрелу) «…как один из злейших врагов советской власти…». Добавлю, что только из этого, небольшого по сибирским меркам сельского поселения, в тридцатые годы было репрессировано по политическим мотивам девяносто шесть человек. Вернуться же живыми из заключения довелось всего четверым монокским жителям. Назову их поимённо: Байкалов Егор Николаевич, Байкалов Михаил Фёдорович, Воротников Михаил Никитич и Терских Иннокентий Алексеевич.
Этот частный пример даёт нам зримое представление о том, какими были масштабы политических репрессий по стране. Это сколько же семей потеряли своих родных и близких: отцов, братьев, сыновей? Что же мы видим теперь? Власти, именующие себя преемниками большевиков, назвали 7 ноября «днём согласия и примирения», сделав очередную, уже какую по счёту попытку, списать злодеяния кровавого режима на одного Сталина, и тем самым попытаться переложить вину за уничтожение миллионов русских людей на этого человека. Хочется верить, что никакого примирения, никакого согласия между русскими людьми и почитателями идей нравственного выродка Ульянова - Ленина (Бланка) не будет. Не будет никогда. Слишком кровавы дела большевиков. Согласиться с ними: значит оправдать их кровавые богоборческие дела, оправдать геноцид русского народа, геноцид казачества, геноцид других коренных народов в составе России. Смею надеяться, что этому не бывать никогда. И залогом тому - пробуждающееся национальное сознание всё большего числа русских людей.

Сергей Байкалов.
г. Абакан. РХ


Репрессии периода гражданской войны в отношении казачества. Слово «репрессия» в буквальном переводе с позднелатинского означает «подавление». Ныне под репрессиями понимают различные карательные меры, применяемые государственными органами, как крайние: смертная казнь, заключение (в тюрьме, лагере), ссылка, — так и не столь жесткие: лишение гражданских и имущественных прав, свободы передвижения и т.п. Обычно государство применяет такие меры для подавления политической оппозиции: реальной, потенциальной, мнимой. Реже репрессии осуществляются по национальным, религиозным и иным признакам. Апогеем репрессий является государственный террор (в переводе с латыни «страх», «ужас) — политика преследования, устрашения и физического уничтожения государством своих внутренних противников. Но в известном смысле понятие «террор» шире понятия «репрессия», т.к. терроризировать своих врагов может и оппозиция, например, нелегалы, устраивая теракты против представителей власти, в том числе, весьма высокопоставленных, так и не в чём ни повинного населения, случайно оказавшегося в месте проведения террористического акта. Террор может быть и стихийным, спонтанным, так и спровоцированным элитой или контрэлитой; например, когда толпа, выражающая настроения большинства, устраивает погром, убивает, изгоняет со своей территории представителей меньшинства (национального, классового и др.). Надо отметить, что советское государство, осуществляло политические репрессии в течение всего своего существования, с разной степенью масштаба и суровости, пожалуй, за исключением своего трагического финала — горбачевской «перестройки». Однако, самыми масштабными и жестокими репрессии советского государства, в том числе, и против казачества, были с момента зарождения советской власти и до конца тридцатых годов прошлого, двадцатого века. Весьма показательна репрессивная политика против казачества во время гражданской войны (ноябрь 1917 – ноябрь 1922 гг.), в проведении которой можно выделить следующие периоды.
1. Период «мягких» репрессий «первой советской власти» (ноябрь 1917 – весна–лето 1918годов, до начала массовых восстаний в тех или иных казачьих войсках). Лишение имущественных прав выражалось в широкомасштабной политике экспроприации движимого и недвижимого имущества, денег и других ценностей у частных лиц, коммерческих и общественных организаций (в том числе церкви). При «вышибании» у бывшей экономической элиты денежных контрибуций, практиковалось заложничество; (как угрозы, так и реальное взятие заложников). Лишение гражданских прав выражалось в ликвидации выборных органов казачьего сословного самоуправления, в ограничении свободы слова, собраний, демонстраций (цензура, закрытие оппозиционных газет, арест агитаторов, запрет или разгон митингов и демонстраций и т.д.). «Нетрудовые» слои населения были лишены избирательных прав, и в выборах в «совдепы», как правило, не участвовали. Для запугивания политических противников применялись элементы стихийного террора. В очагах начавшейся «малой» гражданской войны применялся и государственный террор. Так, только в одном Новочеркасске, центре Области войска Донского, большевики расстреляли с 13 февраля по 14 апреля 1918 года более 500 офицеров, в том числе 14 генералов и 23 полковника. Имущественных прав, в наибольшей степени, лишили терское казачество. Для того, привлечь на свою сторону горцев, большевики передали им часть казачьих земель, причем земельные наделы ряда казачьих станиц были переданы чеченцам и ингушам целиком, т.е. казакам грозило выселение. Так, в 1918 году, «советы» отдали ингушам три станицы: Тарскую (с хуторами), Сунженскую и Воронцово-Дашковскую ( срочно была переименована в Аки-юрт). Еще три станицы: Фельдмаршальская, Кохановская, Ильинская, — были разорены и сожжены чеченцами и ингушами ещё в конце 1917 года, их жители приютились по соседним станицам. При выселении станицы Тарской, казаки, не желавшие оставлять родные гнезда, при поддержке осетин, оказали сопротивление «чоновцам» и ингушам - горцам. В результате, ингуши и красноармейцы убили в станице 57 мужчин и 11 женщин. Белая армия генерала А.И. Деникина, заняв территорию Северного Кавказа, вернула казаков-терцев назад, в их станицы.
2. Репрессии в начале «большой» гражданской войны (весна 1918 – январь 1919годов.), когда государственный террор и вооруженные действия стали главными средствами борьбы коммунистов с политической оппозицией. Местами, уже весной 1918 года, террор приобрел тотальный характер. Например, в Семиречье, после подавления спровоцированного советской властью так называемого «Верненского белоказачьего мятежа». Этот красный террор выражался, прежде всего, в истреблении всех казачьих офицеров, священников, интеллигентов, в расстреле всех, сдавшихся в плен, казаков станицы Больше-Алматинской (май 1918 года), в массовых казнях населения в станицах Копальской (19.06.1918 года), Любовинской (Каскелен), Тастакской, казачьем выселке Кугалинском. В ряде случаев, жители, и не только казаки, но и крестьяне-старожилы, уничтожались без различия пола и возраста, «включительно до грудных младенцев». Казачьи селения выжигались, без крова осталось около шести тысяч семей казаков. Семиреченское казачество облсоветом было не только расказачено, т.е. лишено казачьего звания, земли, переданной «в общенародное пользование», но и лишено всех избирательных прав.
3. Насильственное расказачивание и тотальные антиказачьи репрессии в феврале – августе 1919года. в завоеванных красной армией районах Донского, Уральского и Оренбургского казачьих войск во исполнение знаменитого циркуляра Оргбюро ЦК РКП(б) «По отношению к казакам» от 24 января 1919года, требовавшего поголовного истребления «богатых казаков» и «беспощадного массового террора по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». В белых армиях, по мобилизации, побывали почти все военнообязанные казаки, поэтому красный террор оказался направлен против абсолютного большинства казачьего сословия. Представители советской власти на местах, воспринимали этот циркуляр не иначе, как призыв Москвы к «полному уничтожению казачества» по принципу: «чем больше вырежем «казачья», тем скорее утвердится Советская власть…» Насильственное расказачивание, прежде всего, вылилось в массовые казни. Расстреливали не только офицеров, станичных и хуторских атаманов, писарей, судей и т.п., но и стариков, женщин. Так, на Дону, казни начались с конца февраля с создания целой сети революционных трибуналов. Всего за несколько дней, в районе станицы Вешенской было расстреляно не менее 600 чел., в станице Морозовской около 200 чел., в станице Мигулинской 62 старика, в станицах Казанской и Шумилинской в течение шести дней были расстреляны свыше 400 казаков и т.д. Кроме того, у казаков отнимали землю, хлеб и другую сельхозпродукцию, повозки, лошадей, сельхозинвентарь. Начала проводиться политика переселения на казачьи земли крестьянской бедноты из центра России, вооружения иногородних и полного, под угрозой расстрела, разоружения казаков. Казачество лишили не только избирательных, но фактически, - всех гражданских прав вообще. В ответ на дикие репрессии большевиков, на Дону, 11 марта вспыхнуло Вешенское восстание, известное ещё и потому, что весьма детально и подробно описанное всемирно известным русским писателем, нобелевским лауреатом М.А. Шолоховым в романе «Тихий Дон». Верхушка большевиков в своих приказах Реввоенсовету Южного фронта от 15 и 17 марта 1919 года, потребовала сжигания восставших селений, массового взятия заложников, расстрелов каждого 10-го и даже 5-го мужчины, применения других мер, таких, как применение химического оружия. В заложники брали «всех видных представителей данной станицы или хутора, пользующихся каким-либо авторитетом, хотя и не замешанных в контрреволюционных действиях». От себя добавлю, что всех, сколько-нибудь «замешанных», служивших ранее в частях белой армии, расстреляли ещё до начала восстания.
4. Некоторое ослабление красного террора случилось во второй половине 1919 года и оно было связано с попыткой РКП(б) расколоть казачество на «красных» и «белых» агитационно-пропагандистскими средствами. «Смягчение» дошло до того, что 17.01.1920 года был введен, и в течение нескольких месяцев, действовал декрет ВЦИК и СНК РСФСР об отмене смертной казни по приговорам ВЧК и ревтрибуналов. Однако изначально этот декрет не распространялся на прифронтовые полосы, где казни по-прежнему продолжались. В ходе военных операций, особые отделы советских армий обычно сразу же расстреливали попавших к ним в плен, наиболее видных деятелей белых. На последнем этапе разгрома белогвардейцев, в том числе, и окончательного разгрома армий адмирала А.В. Колчака и генерала А.И. Деникина, нужды в массовых казнях и не было, так как, пули заменил тиф, буквально косивший военнопленных. Так, по признанию председателя РВС 5-й армии и Сибревкома И.Н. Смирнова, в результате эпидемии тифа в Новонико-лаевском (ныне- г. Новосибирск) лагере, из двадцати пяти тысяч заключенных колчаковцев в живых оста¬лось не более восьми тысяч.
В директиве от 15.04.1920 года, управделами Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (ВЧК) Генрих Ягода, настоятельно рекомендовал местным чекистам для быстрых, без ограничений, расстрелов отправлять арестованных в прифронтовые районы. Но вскоре расстреливать вновь стали повсеместно. Так, в Омске группу офицеров Сибирского казачьего войска, привезенных из Красноярского концентрационного лагеря, казнили 5 июня 1920 года По первомайской амнистии 1920 года, из лагерей и тюрем было выпущено значительное число бывших белых, но реальной свободы они так не получили. Амнистированных обязали не менее двух лет прослужить в военном ведомстве; их направляли на Польский фронт, в трудовые армии и т.д. А главное, в дальнейшем, все они, были обречены на новые фильтрации и чистки. В Сибири, например, едва ли не главным делом чекистов в 1920 году, было выявление и физическое уничтожение «исторической контрреволюции», т.е. активных колчаковцев и участников антисоветского движения в 1918 -1922 годах. На случай расширения вооруженного конфликта на Западе, коммунисты собрали большие партии пленных белых офицеров, в том числе казачьих. Однако позднее, нужда в этих потенциальных военспецах отпала, и партии офицеров стали отправлять в Архангельскую губернию на поголовное уничтожение. Известен случай затопления, в районе Архангельска, баржи с 1200 белыми офицерами. Есть данные о ликвидации большинства офицеров и чиновников Кубанской области. Где большевики, испугавшись высадки войск врангелевского десанта на Кубани, собрали и вывезли даже глубоких стариков, давным-давно находившихся в отставке. В августе – сентябре 1920 года, казаков-кубанцев партиями доставляли в Архангельск, там набивали в баржи, вывозили вверх по Северной Двине и расстреливали на пустырях из пулеметов. Так, было перебито всего, около шести тысяч офицеров и военных чиновников Кубанского казачьего войска. Особенно потрясает зачистка красными территории Крыма от бывших белогвардейцев, которые не смогли уйти в эмиграцию, после оставления полуострова русской армией генерала П.Н. Врангеля. Данная «зачистка» была проведена под руководством двух известных революционеров: венгерского еврея Бела Куна и Розалии Землячки. Для этого, предварительно, от имени знаменитого царского генерала А.А. Брусилова, перешедшего на службу к большевикам, всем белым, сдавшимся в плен, большевики обещали сохранение жизни и даже амнистию. Однако позднее, с ноября 1920 по апрель 1921 годов, в Крыму, только по официальным советским данным, было казнено не менее пятидесяти двух тысяч человек. А по неофициальным данным, большевиками было казнено от ста до ста пятидесяти тысяч бывших белых. Нечто похожее, но в меньших масштабах, происходило после оставления белыми частями территории Забайкалья, в ноябре 1920года. При следовании Дальневосточной красной армии по КВЖД, около 300 оренбургских казаков, соблазненных коммунистами, агитировавшими под защитой китайской полиции, решились вернуться из-за границы домой, однако после пересечения советской границы в районе «86-го разъезда», были под угрозой применения оружия, выгнаны из вагонов, и немедленно расстреляны из пулеметов. В зонах народных крестьянско-казачьих восстаний против коммунистов (на Кубани, Тереке, Иртыше, в Бухтарминском уезде и т.д.) красный террор и в 1920 году являлся тотальным. Приказ Реввоенсовета Кавказского фронта от 29.07.1920 года, требовал: «приводить в повиновение восставшие станицы самыми решительными мерами вплоть до их полного разорения и уничтожения».
В апреле – мае 1920 года, невиданных масштабов достиг террор против казаков на Северном Кавказе. На Тереке, большевики, уже вторично, выселили казачьи станицы: Тарскую, Сунженскую и Воронцово-Дашковскую, (ныне – чеченский поселение Аки-юрт), точнее, позволили горцам изгнать остатки деморализованных казачьих семей, — в самый разгар полевых работ. У других станиц, по распоряжению властей, отрезали большую часть земельных юртовых наделов. Всего, у терских казаков весной 1920 года, отняли и передали горцам более восьмидесяти тысяч десятин земли. Реализуя ленинскую установку: «…опора на горцев, казачьи земли надо отдать чеченцам», — коммунисты передали горцам полностью земельные юрты (наделы) восемнадцати, из двадцати, станиц Сунженского отдела бывшего Терского войска. Всего, согласно этим планам, выселению подлежало шестидесяти шести тысяч человек казачьего населения. Ходатайства терских казаков, в том числе во ВЦИК РСФСР, об оставлении их в родных местах, было оставлено без внимания, что послужило толчком к новому казачьему восстанию на Тереке в октябре 1920 года. Оно также было жестоко подавлено большевиками, причем с использованием элементов стихийного низового террора горцев. Так, при вступлении в Ермоловскую станицу, местные советские губернские власти разрешили своим «союзникам»-горцам восьмичасовой погром станицы. В ноябре – декабре 1920 года, за участие в восстании, по приказу Г.К. Орджоникидзе и И.В. Сталина выселили казачье население пяти станиц: Ермоловской, Романовской, (ныне- Закан-Юрт), Самашкинской, (ныне-Самашки), Михайловской и Калиновской (ныне- Надтеречная). Станицу Калиновскую, как «наиболее злостную», Орджоникидзе приказал сжечь, но потом смилостивился. Выселялось тотально все русское население: и казачье, и иногороднее. Мужчин от 18 до 50 лет, кроме советских служащих, увезли на принудительные работы в Архангельскую губернию, Донецкий угольный и Бакинский нефтяной бассейны (на эти же работы посылали казаков и из прочих терских станиц: Ассиновской и Наурской, Мекенской и др.). Женщин, детей, стариков отправили в Моздокский и Кизлярский уезды, но не ближе пятидесяти километров от оставленных родных станиц. Взять с собой семьям разрешили только домашнюю утварь, одежду. Все же остальное: запасы продовольствия, скот, сельхозорудия и другое имущество, — было передано государственным органам, в том числе чеченской комиссии по выселению. Чтобы выжить, выселенные, были вынуждены «побираться и просить милостыню». Это была первая в истории Советской России депортация, т.е. изгнание всего местного, «автохтонного» населения определенного района, в качестве меры «поголовного уголовного наказания». Если прибавить к восьми выселенным станицам еще три, ранее также разграбленные горцами: Фельдмаршальскую, Кохановскую и Ильинскую, то получается, что к концу 1920 года, от казаков очистили земли одиннадцати терских и гребенских станиц. За пределы образованной большевиками-коммунистами Горской АССР, было депортировано более двадцати пяти тысяч терских казаков — примерно одна десятая часть всего казачьего населения Терской области. Тем самым, казаки, были лишены мест своего исторического проживания по Гребню и Терке. Уже к 1921 году, депортация казачьего населения дала свои печальные результаты. В условиях голода, она лишала продовольствия население северо-кавказских городов и рабочих нефтяных промыслов в Баку. Вселившиеся в станицы горцы, не могли быстро освоить сложного труда землепашцев и садоводов, т.к. были скотоводами и умели выращивать только кукурузу. Известны примеры, когда например, горцы ломали ветви и даже рубили плодовые деревья, чтобы собрать с них урожай, и т.п.).
5. Тотальные антиказачьи репрессии при подавлении массовых народных восстаний в первой половине 1921 года. Во время кризиса во взаимоотношениях системы военного коммунизма и деревни, казачество активно поддержало восставшее крестьянство и, в итоге, вновь попало под «красный молох» репрессий. Будучи не менее жестокими, чем во время насильственного расказачивания 1919 года, они охватили ещё большее пространство: не только Дон, Урал, Оренбуржье, но и Кубань, Терек, Сибирь и т.д. Например, в отношении «неисправимо контрреволюционных» станиц и деревень, продолжавших симпатизировать и помогать повстанцам и партизанам, если на них не действуют ни агитация, ни взятие заложников, Юго-Восточное бюро ЦК РКП(б) циркулярным письмом от 30.05.1921 года, предписало обкомам и губкомам партии «применять меры карательные вплоть до полного уничтожения станицы или села, и поголовных массовых расстрелов». В плане типологии репрессий этого периода, весьма показательно подавление Западно-Сибирского крестьянско-казачьего восстания.
Прежде всего, широко были распространены внесудебные расправы, творимые частями РККА, ВЧК, ВОХР, ВНУС, ЧОН, милицией, членами ячеек РКП(б) и РКСМ, прочими агентами власти, среди которых был сильный настрой «карать повстанцев на месте». Так, в отбитом у восставших Петропавловске в результате «повального обыска» 16 февраля 1921 года, советские войска уничтожили: зарубили, расстреляли, — не только всех лиц, «взятых с оружием в руках», но и вообще всех «подозрительных». Бои за станицы Лобановскую, Чалкарскую, Имантавскую Кокчетавского уезда, происходившие в период с 12 по14 марта 1921 года, закончились истреблением захваченных пленных, которых коммунисты частью порубили, частью утопили в прорубях (всего в этих трехдневных боях убито и бессудно казнено до 900 казаков). Бывали случаи, когда красные, ворвавшись в станицу, убивали без разбора всех попавшихся под горячую руку мужчин, даже подростков.
Пленные повстанцы, отправленные войсками в тыл, а также выловленные местными коммунистами и милицией, передавались специальным карательным органам. В Петропавловске чинил следствие и расправу Чрезвычайный полевой военный трибунал. По станциям и разъездам Транссиба с той же целью разъезжала Чрезвычайная тройка Представительства ВЧК по Сибири (К.И. Мосолов, М. Бородихин, И. Александровский). Такая же тройка была создана тем же Представительством и специально для Кокчетавского уезда. Полномочный представитель ВЧК по Сибири И.П. Павлуновский, 14 февраля 1921 года дал своим подчиненным инструкцию «О применении высшей меры наказания в районе, охваченном восстанием». Расстрелу под

24 января 2014г. наступает 95-я годовщина начала кровавого террора, проводимого большевицким интернационалом против Российского казачества
24 января 1919 года Оргбюро ЦК рабоче-крестьянской партии большевиков выпустило циркулярную инструкцию за подписью Свердлова. Она вошла в историю как «директива о расказачивании». В казачьих землях отменялись все льготы, конфисковывались продукты и изымалось оружие. Началась массовая депортация казаков. Их земли и дома передавались крестьянам беднякам. На Кавказе согласно приказу Орджоникидзе, обезлюдевшие станицы следовало «отдать беднейшему безземельному населению и в первую очередь всегда бывшим преданным Советской власти нагорным чеченцам». Все казаки в возрасте от 18 до 50 лет должны были быть вывезены на Север.
Письмо Оргбюро ЦК партии от 24 января 1919 года ставило казачество в положение поверженного врага и фактически объявляло его вне закона.
Вслед за директивой ЦК РКП (б) в газете Троцкого «Известия народного комиссариата по военным делам» появилась статья Вацетиса, в которой автор, стремясь перечеркнуть многовековые заслуги казачества перед Отечеством, писал:
«У казачества нет заслуг перед Русским народом и русским государством. У казачества есть заслуги перед темными силами русизма. По своей боевой подготовке казачество не отличалось к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить свойства между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мiра».
«Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое-то великодушие… Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции… Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море…»
Развивая эти жуткие террористические планы, Троцкий заявил на собрании политкомиссаров Южного фронта в Воронеже: «Казачество — опора трона. Уничтожить казачество как таковое, расказачить казачество — вот наш лозунг. Снять лампасы, запретить именоваться казаком, выселить в массовом порядке в другие области».
Циркулярное письмо Оргбюро ЦК РКП (б) об отношении к казакам
24 января 1919 г.
Циркулярно. Секретно.
Последние события на различных фронтах в казачьих районах — наши продвижения вглубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск — заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы при воссоздании и укреплении Советской власти в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую безпощадную борьбы со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:
1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести безпощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо принять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.
2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.
3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселения, где это возможно.
4. Уравнять пришлых «иногородних» к казакам в земельном и во всех других отношениях.
5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.
6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.
7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.
8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.
ЦК постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли.
Центральный Комитет РКП *****
В результате действия данной Директивы было уничтожено полтора миллиона казаков. Писали ее люди, люто ненавидящие уклад жизни казаков, защитников Российского государства. Даже сами красные не могли не видеть, что война приняла форму геноцида.
Палачи-интернационалисты (в т.ч. из числа красных латышей, китайцев и мадьяр) перед расстрелом отрубали православным казачьим священнослужителям руки и вырезали языки, чтобы те не могли перед смертью сотворить крестное знамение и помолиться. Многих священников распинали на воротах храмов, прибивая руки и ноги гвоздями.
Казачьим офицерам перед расстрелом вырезали на плечах и ногах кожу (в виде погон и лампасов). Многих рубили шашками, заживо сжигали в куренях и хатах вместе с семьями.
Почти в каждой станице комиссары-изуверы и их подручные практиковали массовые изнасилования казачьих жен и несовершеннолетних дочерей, которые происходили на глазах казаков, приговоренных к казни.
Из казачьих станиц красными продотрядами (по директивам из Центра) изымалось все продовольствие с целью намеренно спровоцировать массовый голод и вымирание казачьего населения Дона, Кубани, Терека, Урала, Сибири и др. казачьих областей.
На место вымирающих станиц переселялось иногороднее население.
В приказе-воззвании в августе 1919 года красный комдив Миронов писал: «Население стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями.Кубань онемела от ужаса… Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачество». Станицы обезлюдели. В некоторых было уничтожено до 80% жителей.
Уже к началу 1920 года казачество было практически уничтожено, а 25 марта 1920 года был издан декрет об упразднении казачьих войсковых земель.


В Советской России уссурийские казаки подверглись, как многие другие народы, политическим репрессиям. Наиболее массовыми были три «очистительных» кампании, проведенные в период раскулачивания крестьянства (конец 20-х — начало 30-х годов), паспортизации населения Дальнего Востока (1933—1934 гг.) и выселения «неблагонадежных элементов» из края (1939 г.).
Кампания по раскулачиванию жестоко ударила по казачеству. Из родных мест были изгнаны прежде всего представители наиболее крепких, экономически сильных казачьих хозяйств. Да и многие казаки среднего достатка не избежали тяжелой участи раскулаченных.
Следующая после раскулачивания «чистка» края от казачества проводилась в 1933—1934 гг. после принятия постановления ЦИК и СНК СССР от 27 декабря 1932 г. за № 57/1917 «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописке паспортов».
Лица, подлежащие выселению, паспортов не получали и обязаны были в 10-дневный срок самостоятельно выехать в нережимные районы страны, то есть, по существу, — с Дальнего Востока, так как к концу паспортизации режимные зоны охватили территорию, где проживало 97 % населения региона.
В приграничье было запрещено проживать тунеядцам (не занятым в общественном производстве), «лишенцам» (лишенным избирательных прав), укрывавшимся кулакам, лицам, отбывшим уголовное наказание по статьям 58 и 59 УК РСФСР, бывшим белым офицерам и жандармам, нарушителям государственной границы, контрабандистам и некоторым другим категориям населения.
В результате одним из итогов введения паспортной системы, которая изначально задумывалась с целью социальной «чистки» городов, на Дальнем Востоке стала более массовая «чистка» сельской местности и, в частности, приграничной полосы Приморья. Именно на сельских жителей региона приходилась наибольшая доля лиц, которым было отказано в выдаче паспортов.
В том же докладе отмечалось, например: «… В Гродековском районе, сильно насыщенном бывшими казаками .., по паспортизации выселено около 16 % населения. В отдельных пограничных селах этого района, например, в с. Духовском, в паспортах отказано до 35 % населения как бывшим белым и контрабандистам. Особенно засоренным в Иманском районе оказалось село Сальское, расположенное в 5 км от госграницы, здесь из 271 чел. получили отказ в паспортах 83 (проходили как контрабандисты и активные участники разных контрреволюционных банд)». Сёла Духовское и Сальское, а также Гродековский район в целом были местами с преимущественно казачьим населением.
Документы показывают сокращение численности сельских жителей в большинстве областей и районов ДВК в 1933—1934 гг. Особенно резко сократилось сельское население в Молотовском (в 2,4 раза), Гродековском (в 1,9 раза) и Ворошиловском (в 1,8 раза) районах, значительно пострадавших от депортаций.
Следующая подобная массовая акция в Приморье, затронувшая уссурийское казачество, имела место в 1939 г. Она рассматривалась властями как превентивная мера обеспечения государственной безопасности в условиях все возрастающей напряженности на дальневосточных границах.
27 марта 1939 г. в Приморское управление НКВД поступила директива наркома внутренних дел Л. Берии, предлагавшая в кратчайший срок произвести учет «всякого рода антисоветского элемента», представлявшего собой «базу для деятельности японских и других разведок», и немедленно приступить к очистке г. Владивостока и Приморского края от этих лиц. Под действие директивы подпали бывшие служащие белых армий, бывшие харбинцы, лица, служившие в иностранных фирмах, лица, близкие родственники которых находились за границей, а также те представители уссурийского казачества, в отношении которых имелись материалы о связях их с белоэмигрантами.
Во второй половине 30-х годов бывшие уссурийские казаки продолжали оставаться «неблагонадежной» группой для советского государства, и в этом существенную роль играла деятельность казачьих организаций по ту сторону границы, которых японцы все более активно пытались включить в сферу подготовки агрессии против Советского Союза.
В судьбах казаков, проживавших на советском Дальнем Востоке, трагическим образом сказались не только родственные отношения с эмигрантами, но и открытые заявления их лидеров (в том числе Атамана Семенова), что белоэмигрантские организации имеют хорошие связи в Красной Армии и ячейки своих людей в Забайкалье, Приамурье и Приморье. Это явилось одной из причин широкой волны репрессий, прокатившейся по советским казачьим станицам и поселкам на Дальнем Востоке в 1937—1938 гг., а годом позже — выселения «неблагонадежного» казачества.

Информация и рисунки взяты с свободного форума енисейских казаков:
http://eniseycossaks.listbb.ru/viewtopic.php?f=11&t=829&st=0&sk=t&sd=a

При перепосте просьба указывать ссылки на источник.

ПИАНИНО 1948 год. Маленький поселок в Киргизии. Только что построили новый клуб, еще краска не высохла, а тут новая радость – кирпичный завод с пыльного пролетарского плеча сделал свежевыстроенному клубу царский подарок – настоящее пианино. Что такое пианино для того времени и тех мест? Это примерно, то же, что сегодня сельскому клубу подарить в рабство живого Стинга, никак не меньше… Подавляющее большинство советских людей поселка, пианино никогда и в клавиши не видело, разве что только в кино. А вот умел ли кто-нибудь на нем играть — этот вопрос так и остался открытым, жаль, что попробовать было негде. Итак, долгожданный черный лакированный гроб прибыл на жд. станцию и директор кирпичного завода распорядился послать на разгрузку двоих рабочих поздоровее. Одним из них был мой дедушка Петя. Дед мой был вообще очень здоровый и добротный мужик, несмотря на то, что всю жизнь в три смены отработал на кирпичном (тогда говорили не работал, а ишачил, что больше отражало действительность) и даже несмотря на четыре года не самой легкой войны в истории человечества, он сумел прожить целых семьдесят шесть лет. Прожил бы все — сто пять, как его мама, но подвел мочевой пузырь, простуженный во время зимних ползаний через линию фронта. А тогда, дедушка Петя был еще довольно молодым и очень здоровым работягой с кирпичного и со своим напарником, играючи справился с разгрузочно-погрузочными работами. Наконец новенькое, черное пианино красовалось посреди маленькой деревянной сцены и своим всамделишним видом подчеркивало окружающую реечно-фанерную убогость… Работяги честно заслужили разойтись по домам, их сегодняшняя заводская смена на этом кончалась. Напарник ушел, а дедушка остался. Постоял около пианино, потрогал своими большими, шершавыми ладонями ослепительно-лакированные бока инструмента, присел на табуретку, осторожно поднял крышку и заиграл. Вначале немного спотыкаясь, о чуточку расстроенные клавиши, а потом ничего, влился. Чарующие нездешние звуки никак не вписывались в общую деревянную обстановку маленького зала. Сельский клуб был безумно удивлен, он и представить себе не мог, что вот так запросто услышит внутри себя музыку Шопена. В проеме двери показалась фигура. Она нерешительно постояла некоторое время, пораженная волшебной музыкой и сделала гулкий шаг внутрь зала. Это был киргиз по имени Нурлан — местный сторож. Музыка сразу оборвалась. Сторож подошел к дедушке Пете, оглянулся по сторонам и тихо сказал: — Андронов, ты смерти моей хочешь? Ну откуда ты такой на мою голову? Кто тебя просил? — Нурлан, не выдавай меня, мы же с тобой фронтовики… Сторож закрыл крышку пианино и ответил: — Петя, если бы мы с тобой не были соседями, я сдал бы тебя куда следует. Иди и больше, даже рядом с клубом не появляйся. А лучше сам себе пальцы сломай, чтобы не надумал снова сыграть… Но только давай договоримся сразу – если тебя кто заложит, то ты меня не видел и я не слышал, что ты умеешь играть, как шпион… — Спасибо Нурлан, ты настоящий друг. Пианино, кстати, простояло после того, всего неделю и не потому, что украли, просто хиленькая киргизская сцена не смогла вынести такого огромного груза и внезапно под ним провалилась. Так мой дедушка оказался его первым и единственным пианистом. А в ту ночь, дед уснул почти счастливым. Ему снился огромный дом с садом, еще молодая мама, старшие братья – царские офицеры, погибшие в гражданскую, приснилась даже учительница музыки — полячка, она била мальчика линейкой по ручкам и визгливо покрикивала: — О, Матка Босска! Петруша! Как Вы держите кисть…! ?